– Альйоша, – жалобно
простонала Марта, едва успевая за ним.
– Не хнычь! –
он повернулся к ней в вполоборота и подал руку. – Это рядом. Я тут каждый
камень, каждую кочку знаю.
Зачем они
пошли сюда? Марта кляла себя за то, что согласилась пойти с Алексеем, оторвавшись
от остальных репортеров, с которыми их привезли прямо на «броне» – в бронетранспортерах,
еще накануне наступавших на огневые позиции. Алексею очень хотелось взглянуть
на свой родной поселок, где он родился, где прошло его детство, где жили и
росли близкие друзья. Быть совсем рядом, в нескольких сотнях метров – и не
увидеть земли, в которую ты врос всей своей памятью… Это было слишком большим
искушением, чтобы устоять перед ним.
– Мы успеем, –
успокаивал он Марту, помогая пробираться через рытвины воронок и завалов. – Как
ты не понимаешь? Это ведь ро–ди–на! Я только взгляну, одним глазочком, сделаю
пару кадров – и бегом назад. Вот сейчас будет моя родная школа, потом наш
родной парк, родная речка, а там…
Но ничего,
кроме все тех же руин, пепелищ на их пути не было: ни школы, ни парка… Лишь
руины, изрешеченные осколками и пулями стены разрушенных зданий, обгоревшие
деревья, сгоревшие машины и военная техника.
Марта мельком
успела разглядеть название улицы, превращенной в сплошные развалины, по которой
они уже не шли, а почти бежали: «Боевая».
– Точное
название, – усмехнулась она, глядя во все стороны.
– Да, здесь во
время гражданской войны, сразу после революции, шли ожесточенные бои, – пояснил
ей Алексей, на что Марта снова усмехнулась:
– Правда? А
как будто было вчера. Тебе не кажется?
Алексей никак
не отреагировал на шутку. Его память, которая была настроена на встречу с
далеким детством, не хотела мириться с тем, что видели глаза. Память
противилась этой правде – обугленной, дымящейся, взорванной, закатанной гусеницами
танков.
– Сейчас,
сейчас, – уже механически повторял Алексей, то и дело оглядываясь по сторонам,
пытаясь восстановить в памяти то, что было на месте этих дымящихся руин и
обломков, – еще немного… Сейчас будет мост…
Но моста тоже
не было. Оба берега соединяли лишь несколько уцелевших металлических конструкций,
по которым осторожно, чтобы не упасть в речку, переходили военные и беженцы,
оставшиеся без крова. Марта хотела остановить Алексея, чтобы не ходить на ту сторону
реки, где начинался его родной поселок, но по его взгляду – растерянному и беспомощному,
лихорадочно искавшему хотя бы какую-нибудь зацепку для того, что хранила память
– Марта поняла, что это бесполезно. Оставлять своего друга одного она тоже не
решилась.