Теперь шли вблизи берегов, и даже простым глазом было видно, как от мокрой, перегретой земли поднимался в знойный, мерцающий воздух белесый дымок горячих испарений: будто землю полили крутым кипятком.
— То течет, то печет, — уныло заметил Дерябин.
А Прохор как завороженный смотрел и смотрел неотрывно на ослепительное сверкание моря, в котором отражалось высокое небо. Было похоже, что вокруг корабля простирается глубокая синяя пропасть, а по ее дну не спеша передвигаются белые облачные стада.
И не мог оторвать Прохор глаз от всей этой красоты. Благодать-то какая! Вот ведь и у него на родной стороне были, скажем, горы. Не такие приземистые, увалистые, как тут, а высокие, островерхие, неподступные. И тайга на тех горах, пожалуй, погуще да потемнее здешней. А все же, как глянешь на ту вон курчавую сопочку, так и замрет твое сердце, ей-богу!..
После тумана все представлялось безмерно ярким, прозрачным, чистым. Солнце лилось нескончаемым потоком в море, и вода в нем казалась насыщенной расплавленным золотом. Солнце не скупясь превращало в золото не только море, но и камни на берегу. «До чего ж ты хороша, земля-матушка!» — трепетно думалось Прохору.
Обогнув лесистый мыс, «Манджур» вошел в тихую глубокую бухту, прикрытую со всех сторон сопками, сплошь поросшими дикой, непроходимой тайгой. Бухта напоминала слегка искривленное лезвие казацкой шашки, вонзившееся в берега.
— Вот мы и дома, — согнав с лица выражение озабоченности, сказал прапорщик Комаров. — Приступим к высадке, братцы…
Гремела и лязгала якорная цепь, капитан-лейтенант Шефнер выкрикивал громкие команды, а в сопках долго металось неугомонное эхо, возвращая на корабль обломки слов.
Прохор приладил заплечный ранец, взял в руки ружье, левой рукой поправил бескозырку и приготовился к посадке на шлюпку. Она уже была спущена на воду, и отлогая волна пристукивала ее о крутой борт «Манджура».
Не сразу отыскали на берегу место для высадки. Неподступно стояли на нем высокие деревья, они росли так близко у прибойной полосы, что со шлюпки казалось, будто стволы их поднимаются прямо из воды.
— Лес-то, лес! — восхитился Прохор. — Вот где корабли строить…
— Будто в других местах тебе его не хватало, — проворчал Дерябин. — Обыкновенная тайга.
Но люди обратили внимание именно на непохожесть здешнего леса на тот, что довелось видеть в устье Амура. Хвойные великаны соседствовали с могучими дубами, ясенями, липами и множеством деревьев, каких не встречалось на севере: с лапчатыми резными листьями, похожими на пальмовые. Густой подлесок и высокие травы всплошную заполняли все пространство между стволами.