И он сел, громко стукнув ложкой по столу.
Гришке Шмякину отказали в приеме. Егор Калитаев весело смотрел на Федоса искроватыми глазами, приподняв бровь, рассеченную казацкой шашкой.
Вторым разбиралось заявление Ефима Хорошуты. И снова шумело собрание, забрасывая Ефимку вопросами.
— Допустим, мы примем тебя в комсомол, — обратилась к Ефиму Маша, и лицо у нее стало строгим. — Как ты поведешь себя дальше? Не махнешь опять по железным дорогам в разные города?
Ефиму хотелось рассказать ребятам о том, как крепко он полюбил и город на берегу Тихого океана, и море, и корабли. Сказать, что любит своих товарищей, завод, работу и что теперь он по-настоящему счастлив. Но вместо этих взволнованных слов вырвалась скупая фраза:
— Остаюсь на заводе и закрепляюсь до конца пятилетки.
— А мы пятилетку выполним досрочно. Значит, после этого до свидания? — спросила Маша.
— Зачем же? — пожал плечами Ефимка и улыбнулся. — Одну выполним — начнем другую. Ведь правда же?
Ефим в волнении переминался с ноги на ногу. Был он в сапогах, подаренных ему Федосом. Федосу припомнился душный вагон, рваная Ефимкина кацавейка, тряпичные «бурки» обведенные угольной копотью глаза с голодным и любопытным выражением, рассказы о неведомых землях с таинственными людьми — онкилонами, споры о дороге в жизни. Вспомнились и споры вокруг судьбы Ефима. И казалось, что вагонный тот разговор продолжался здесь, на собрании.
— Я так думаю, товарищи, тут дело ясное, — сказал Федос, которому страшно нравилось, что его слушают внимательно и серьезно. — Хлопца этого мы в комсомол примем.
В столовке раздался легкий смех. Кто-то озорно выкрикнул:
— А сам, папаша, будешь вступать? Гляди, какой активный!
На очереди были заявления Семена и Сергея. Изместьев все время посматривал на дверь: не придет ли Андрей. Он обещал выступить на собрании в поддержку Сергеевой кандидатуры. Но Андрея все не было. Он спешил с доделками на «Тайге» и, видимо, в горячке работы не слыхал обеденного гудка или забыл о Сергее.
— Я схожу за Андреем. А сам за него поработаю, — шепнул на ухо Сергею Ефим и вышел из столовой.
Через несколько минут появился Андрей. Собрание продолжалось. Разбирали заявление Сергея.
Вдруг в столовой стало необыкновенно тихо. Все замерли, прислушиваясь к тревожным гудкам на рейде.
— Никак пожар? — высказал предположение Калитаев.
Кто-то распахнул дверь, и все услышали нарастающий хор гудков.
— «Тайга» горит! — крикнул появившийся на пороге рабочий.
— Комсомольцы, за мной! — скомандовала Машенька и бросилась к дверям.
Семен и Сергей, которого только что приняли в комсомол, кинулись вслед за Машей.