Я ни на секунду не
усомнилась в правде матушкиных слов. Хотя сам факт, конечно же, невероятный. Но
ехать не собиралась, пока, по воле Божьей, не оказалась совсем рядом от
маленького краснодарского городка. Звоню матушке;
Еду…
Матушка Нина встретила
на вокзале и, пока ехали до дома, сообщила следующее:
Представляете, опять
фотокарточка город будоражит. У Ольги Борисовны есть лечащий врач, она ей
доверилась и показала фото. Врач выпросила у неё фотокарточку на денёк,
дескать, дома показать. Ольга Борисовна дала, а врач обзвонила всех знакомых и
пригласила на просмотр. Народу, говорят, набежало! Все в шоке. Одна женщина
сразу сознание потеряла, другая слегла после этого, взяла больничный, а один
мужчина в отпуск после этого ушёл, говорит, не могу в себя прийти. Опять звонки
начались, опять Ольга Борисовна никого к себе не пускает, и уж и не знаю,
попадём ли мы с вами...
На всё воля Божия. Как
сложится, так, значит, и надо. Матушка Нина позвонила Ольге Борисовне,
осторожно, издалека начала разговор, передала поклон от батюшки, сказала, что
батюшка всегда готов к нем прийти, если надо, да и она тоже, а потом спросила,
разрешит ли она заглянуть к ней на минуточку со знакомой из Москвы. Ольга
Борисовна, к нашему удивлению, согласилась.
Скрип коляски, медленный
поворот ключа в замке. Женщина с короткой аккуратной стрижкой смотрит пытливо,
но совсем не настороженно. Приглашает в комнату, где тесно горшкам на окнах с
цветущими пышно и весело цветами. Мы говорим о цветах, о погоде, о разной
дежурной ерунде. Сердце стучит. Ольга Борисовна кладёт передо мной на стол
фото. Оно в конверте. Мне осталось только руку протянуть, но я медлю... И опять
— о цветочках, о вязаных салфетках, о погоде. Потом, как бы между прочим, в
разговоре, беру фотокарточку. И вижу: группа людей, шесть человек. Все
прижались друг к другу, напряжены, смотрят в объектив. Никто не улыбается.
Кладбище место невесёлое, улыбки здесь неуместны. Вторая справа Ольга Борисовна
в инвалидной коляске. Расположились все перед небольшим могильным холмиком. На
нём белое полотенце, на полотенце - еда. А справа, как-то сбоку, сразу и не
рассмотришь, будто кто-то спрятался за могильный холм, выглядывает из-под него.
Не рассмотреть...
Ольга Борисовна
протягивает мне лупу.
- Так лучше видно...
Смотрю в лупу и цепенею
от ужаса. На краю могилы полулежит, полусидит, а скорее всего, как бы выходит
из могилы — ребёнок. Волосёнки рассыпаны по плечам, взгляд страдальческий.
Господи, дай силы не закричать, не закрыть лицо руками, не задохнуться от
подступившего к сердцу ужаса. Ребёнок что-то прижимает к себе, что-то чёрное,
что-то... Собачка! Верный Вовкин Дружок! На фотокарточке явно видно, как крепко
прижимает его к себе малыш.