В конце концов утка устала и шлепнулась на колени Марка. Так она там и сидела, моргая и смотря на них обоих. Минуту Марк сидел настороженно, но потом понял, что утка чувствует себя совсем как дома. К тому моменту, когда они въехали на болотистую территорию национального парка, которая находилась в пятидесяти милях от основной трассы.
Марку даже удалось осторожно придерживать небольшое сферическое тельце утки. Он сказал, что она похожа на футбольный мяч.
Это стало началом конца для Бет. Она наблюдала, как осторожно Марк держит птицу, как он болтает с ней на импровизированном утином языке и смотрит, как птица вращает в ответ маленькой головкой. Именно в тот момент Бет потеряла власть над своим сердцем…
— Я не знаю точно, кто больше расстроился, когда мы отпустили утку в озеро, — ты или утка, — пошутил Марк, улыбаясь. — Ты точно ее изобразила.
Но не успела Бет ответить, как взгляд Марка упал на картину «Залив Холли-Бей», расположенную выше справа. Кровь отлила от его лица. Бет пристально смотрела на него как завороженная.
— Зачем ты здесь? — прошептала она. Больше нет смысла вести светские беседы. Бет упрямо уставилась на нижнюю часть картины.
Марк, как и Бет, притворился, будто внимательно рассматривает картину и непринужденно делится своими впечатлениями.
— Самой запоминающейся на выставке газета «Обозреватель южного побережья» считает эту картину. Из-за изображенной на ней косатки. Из-за нашей истории.
«Наша история окончена…»
— В любом случае это происходило в Перте, и… — Он умолк, уставившись на огромные нарисованные следы, и откашлялся. — Это неправда. Мне нужно было приехать. Мне нужно было тебя увидеть.
— Меня? — У Бет хватило сил, чтобы произнести всего одно слово.
Он смерил ее взглядом:
— Ты хочешь, чтобы я ушел?
«Ради тебя он прыгнет в огонь».
— Нет. Но мне нужно перевести дух. — Она вздохнула, чтобы успокоиться, чувствуя на себе любопытные взгляды окружающих. Большинство из смотрящих на них были ее студентками. Сердце Бет колотилось. К счастью, поблизости не было ни одного кита, иначе она нарушила бы нормальную работоспособность его навигационной системы исходящими от ее тела волнами.
— Что случилось с косаткой? Она выжила?
Марк внимательно смотрел на Бет:
— Ее вернули в океан.
— Она там и осталась?
— Невозможно сказать. Хорошо, что ее удалось во второй раз спустить на воду.
Бет кивнула:
— Может, она поняла, что ей не для чего оставаться на берегу.
— Может. — Его голос ласкал ее, хотя его глаза были обращены на картину.
— Она начала жизнь заново. Я на это надеюсь. Она заслуживает второго шанса.