Невозможно было сосчитать, сколько времени прошло. В какой-то момент Томек вздрогнул. Он чуть не заснул, а этого ни за что нельзя было допустить. Во сне храпят и ворочаются. Нет ничего громче спящего человека! Неужели движение Томека насторожило зверя? Как бы то ни было, медведь зашевелился, встал и пошел… К счастью, не к повозке. Напротив, он удалялся от нее. В эту секунду Томек услышал голос Мари над ухом. Она шепнула ему:
— Они уходят…
«Уходят? — удивился Томек, — что значит „уходят“? Разве медведь не один?» Он хотел обернуться, но Мари не позволила. Надо было подождать еще немного, прежде чем шевелить хотя бы мизинцем. Они подождали еще несколько минут, потом Томеку было разрешено повернуться. Он подумал, что упадет в обморок от ужаса. Второй медведь, вразвалку уходивший в темноту, был больше двенадцати метров высотой. Гора мышц, когтей и зубов, которая одним ударом лапы может разорвать в клочки повозку вместе со всем ее содержимым. Как только Мари решила, что опасность миновала, она прошептала:
— Но, Кадишон!
И ослик снова пошел вперед, ступая тише, чем муха по ковру. Вскоре они возобновили разговор шепотом.
— Перед повозкой сидел детеныш, — сказала Мари. — Ему несколько месяцев, не больше. Сзади была его мать, как мне показалось.
— К счастью, я ее не видел, — ответил Томек, — иначе я бы не сдержался и закричал.
Он завернулся в одеяло по подбородок и глубоко вздохнул. Без Мари и Кадишона у него не было бы ни малейшего шанса выйти из леса. Закончил бы он свой путь в желудке медведя, забытый всеми навечно. Он вздрогнул. Представить себе, что девочка с карамельками тоже пережила все это, встретилась с ужасными медведями, представить… Томек ужаснулся. Крик, который они слышали несколько часов назад! Это была она! Кто же еще! Он вскричал, чуть не плача:
— Мари, Мари, ее растерзали! Она…
— Не кричи, умоляю! — прервала его Мари. — Кого растерзали?
— Девочку! Это она кричала, я уверен!
— О ком ты говоришь? Какая девочка?
Он понял, что так и не рассказал о ней Мари. Странно, что это не приходило ему в голову, ведь раньше он столько думал о ней. Он неожиданно вспомнил тщетные попытки понять, откуда у него монетка в мешочке на шее. Он рассказал об этом Мари. Она поразмыслила и предположила:
— Если ты ничего о ней не помнил, то это может означать только одно…
Томек печально закончил фразу Мари:
— Что она была в Лесу Забвения… И она кричала. А медведи…
У него не получилось закончить. Он представил ее, такую красивую, в свете керосиновой лампы: «Вы продаете карамельки?»
Зачем теперь продолжать путешествие? Зачем дальше жить? Ему захотелось крикнуть изо всех сил: «Я вас не боюсь, толстые мерзкие медведищи!»