Фрейлина молча закрыла за собой дверь и немного прошла вперед, оставаясь в глубине комнаты. Ни звука, только шуршание юбок.
— Боюсь, я заснула… — начала Виктория, сразу же ощутив некоторое беспокойство. Это из-за грозы, сказала она себе. Это все из-за нее. Проснулась так внезапно. А перед этим улеглась на чернильницу.
Пусть так, но почему ей так сильно хочется, чтобы придворная дама встала ближе, чтобы она вышла из тени: почему ей так нужно видеть ее?
— Все в порядке? — произнесла женщина, и тембр ее голоса, как заметила Виктория, был другим — более низким и глубоким, — чем при их предыдущем разговоре. И в самой интонации было что-то не то, что-то странное.
— Почти, — сказала Виктория, приняв королевский тон, или, точнее, пытаясь сделать это. — Так вот, мне требуется ваша помощь.
Женщина спросила: «Что прикажете, Ваше Величество?»
Виктория почувствовала, как ее охватил озноб.
— Прошу прощения, как вы сказали? Как вы только что обратились ко мне?
На секунду вспышка молнии озарила комнату, и она вдруг очень ясно увидела эту придворную даму. Да, это была та же самая; и что вновь поразило принцессу, так это красота женщины — красота почти гипнотической силы, как будто околдовывавшая…
Но Викторию поразило еще кое-что — поза женщины и выражение ее лица. Она держалась уже не как придворная дама. Она стояла, вытянув руки ладонями вперед, почти как в попытке проложить путь чему-то…
И она улыбалась…
Принцесса заметила все это в один миг; не успел прозвучать раскат грома, как она вскочила со стула. Ее ночная рубашка зацепилась за спинку стула, и она резко выдернула застрявший край.
— Выйдите вперед, — распорядилась она.
Женщина снова спряталась в темноту. Виктория могла видеть лишь ее силуэт. Вот юбки, вот руки.
Потом та заговорила.
— Король мертв, Ваше Величество, — ее голос шел из глубокой, густой тени. — Да здравствует королева!..
Король мертв?
Последовал еще один удар молнии, более продолжительный, чем предыдущий, и вспышка снова осветила даму Виктория схватилась за край стола, чтобы не рухнуть на пол от ужаса. Она увидела, что кисти рук у женщины растут, ногти удлиняются, превращая человеческие пальцы во что-то очень похожее на огромные когти; ее рост увеличился настолько, что уже превосходил высоту камина, возле которого она стояла. Потом свечи, уже давно, казалось бы, оплывшие, вдруг опять загорелись; огонь, отлученный от камина почти два месяца тому назад, вернулся в него вдруг забушевавшим пламенем. Женщина стала придвигаться, ее красные глаза засверкали; рот, все еще красивый, вдруг искривился и широко открылся, обнажив ряды — ряды! — острых как бритва зубов.