Доложил. Шульмейстеру. Он теперь, наверное, за старшего. Пока. Василиваныч лишь лицом закаменел, и щека дёрнулась. Что-то с Батей его очень крепко связывало, судя по всему. Посмотрел на обломки Ил-2... А чего там смотреть - жечь придётся. Впрочем, можно даже и не жечь. Так, для галочки. Режим секретности и всё такое... Вряд ли тут для немцев хоть что-то интересное найдётся. Тем более что к ним наверняка и целые попали. Уже.
Дело тем временем совсем уже к вечеру пошло. Дошёл до расположения. Заскочил ещё разок в баньку, благо, топится непрерывно, поскольку дрова экономить более незачем. Не тащить же их в эвакуацию. Сижу в парилке, отпариваюсь. Состояние... Словом, вошёл в боевой режим. Когда свои вокруг гибнут и гибнут, а ты всё жив. Сегодня жив - ну и ладненько, спасибо богам. Завтра моя очередь. Может быть. А пока жив - надо жить.
На этой оптимистической мысли захожу в столовую. Вечером, кажись, водку положено. Мне - довольно много. Триста по стопроцентно подтверждённым плюс фронтовые сто. Однако облом. Я выспрашивать не стал, положился на Костика, а ему о таком обычае ничего не известно. Может, позже ввели, а может и вовсе легенда. И ужинают не все вместе. В смысле, эскадрильей, там, полком... лётным, в смысле, составом. Наверное, такое тоже позже будет, когда всё образуется. Хоть немного. А так - обычный ужин. Макароны по-флотски, кетчупа, разумеется, нет - откуда? Хлеб горкой, чай, что-то типа пирожка... Вкусно. Под Надеждины взгляды. Волоокая - так, кажется, древние греки говорили. В хорошем смысле. Про Геру. Богиню. Земли. Что означало, согласно толковому для бестолковых - с очами большими и спокойными, как бы подёрнутыми дымкой. Действительно, что есть, то есть...
Дождался, когда освободится. Недолго пришлось. Все отужинали уже - я из последних. Отошли на скамеечку, поговорили. По моей системе, главное даму разговорить, а дальше всё само пойдёт. Только перебивать не надо, больше слушать. О собственных же достоинствах врать или даже не врать - последнее дело...
Она замужем была. За лётчиком. Тоже истребителем. Погиб в авиакатстрофе. Довольно давно. Лет пять уже тому. В те времена очень высокая аварийность была, народу гибло жуть как много. Настолько много, что нам, в двадцать первом, такое и представить трудно. Дети. Двое. Сын и дочка. Сыну скоро девять, дочке пять. У бабушки с дедушкой в Улан-Уде. В отпуск ездила - отвезла. Неспокойно на душе было. Меня ещё утром приметила. Повара рано встают - вот она весь мой бенефис над аэродромом и наблюдала. Из-под ладони, наподобие Ильи Муромца с известной картины. Понравилось. Сама-то ведь тоже летала. У-2 и Р-5. Потом И-16(!?!). Пусть и недолго. Дети пошли. Меня подружки показали, когда завтракал. Понравился ещё больше. Стройненький такой. Прям совсем мальчик весь из себя, глазки такие... большие и ясные. Мнда... История повторяется. Даже и далеко не во второй раз. Но не для Костика. Потому беру инициативу на себя.