Вот такие воспоминания.
— Война — это другое, — сказала она. — Я о нормальной человеческой жизни говорю. И о смерти.
— Мне тоже инсульт уготован, — неожиданно произнес Марат. — Кровоизлияние. Я точно знаю.
— Брось ты, ей-богу, — сказала она досадливо, стараясь убедительной быть, чтобы не прошел их разговор бесследно. — Во-первых, в твоем случае это совсем не обязательно. А во-вторых, кровоизлияние не такая уж страшная вещь, как думают, нечего его бояться.
— А Витька? — спросил он и посмотрел пытливо.
— А я тебе приведу сотни примеров, когда все обходилось благополучно. Человеческий мозг необычайно пластичен, его участки способны взаимозамещаться. Вполне авторитетно говорю. У Пастера в сорок шесть лет случилось кровоизлияние в правое полушарие, а он дожил до семидесяти трех. И все свои великие открытия сделал с помощью только левого полушария. Кстати, в те годы средняя продолжительность жизни была куда короче, чем сейчас. Так что паниковать нет никакой причины. А на обследование все-таки приди. Отбрось глупые предрассудки и приди. Я тебе документально покажу, что тебя ждет и что не ждет.
— Хиромантия в современном обличье? — усмехнулся Марат. — Ты можешь точно предсказать день, которого нужно бояться?
— Напрасно злословишь, — обидчиво проговорила она. — Только обыватель считает, что врачи ничего не понимают. А ты вбил себе в голову: «мне уготован инсульт» — и ждешь, прислушиваешься, так и впрямь можно болезнь вызвать, силой внушения только.
— Язык мой — враг мой, — вздохнул он. — Ладно, от инсульта отрекаюсь. Ты довольна?
— Эх, Марат, Марат, — покачала она головой, и вдруг само собой вырвалось: — Я не знаю, что со мной будет, если… — Она вовремя оборвала себя и, заливаясь краской стыда, проговорила еле слышно: — Ты прости меня, я сама не понимаю, что говорю…
— Ну, что ты, — очень мягко, с нежностью, какой не ожидал от себя, ответил Марат. — Нам нельзя сердиться друг на друга, мы с тобой только вдвоем остались…
Он хотел добавить: из всей нашей группы, но смолчал.
Встретив его взгляд, Наталья Сергеевна словно задохнулась и снова почувствовала слабость и головокружение. «Да что же это? — растерянно спросила она себя и вдруг впервые призналась: — Я люблю его, я без него жить не смогу, я как девчонка — только в глаза взгляну…»
— Смотри, это Борис?
Поспешно поднявшись и не дожидаясь ответа, Назаров взмахнул рукой. Но с дороги его могли и не заметить, тогда он пошел прямо через боскет, испачкав сырой землей туфли, с неожиданной проворностью перемахнул через невысокую ограду и выскочил на тротуар.