— Да, конечно.
— Юлия Юрьевна! Отставь этот похоронный тон! Я не собирался тебя подставлять! О кадровых сокращениях и урезании премий я должен сообщать. И весь негатив от этого — мой. Но, ты же понимаешь…
— Я понимаю. Я с вами поделюсь потом… негативом.
— Юля! Не нервируй меня!
— Не буду.
— Уволю!!!
— Увольняйте.
Тихонов вздыхает.
— Юля, ну так нельзя….
— Виктор Георгиевич, я все сделаю. Езжайте, не беспокойтесь.
— Точно?
— Точно. Мне не трудно.
Это нетрудно. Что ей чужие ненавидящие взгляды? Что ей очередной шепоток за спиной: «Вот ведь стерва»? Извините, уважаемые, ничего личного. It’s a fucking business. Каков финансовый результат, таковы и меры. Они и так с Тихоновым бились с советом директоров до последнего. Убедили, что трудности банка носят временный характер, а вот собранный кадровый костяк профессионалов разбазарить нельзя ни в коем случае. Так что сокращения касаются в основном младших банковских служащих. А этих всегда новых набрать можно без потерь для дела. Только вот каждому его личные нужды гораздо важнее, чем абстрактные интересы какого-то бизнеса. Ну что ж, каждому и не объяснишь. Она и не собирается. Пусть ненавидят — ей все равно. Давно уже все равно.
Один одноглазый — оди́н свой глаз он отдал Мимиру, чтобы испить из источника мудрости. Подобное самопожертвование во имя мудрости — не редкость для Одина. В частности, чтобы постичь силу рун, он, принеся самого себя в жертву, 9 суток провисел на стволе ясеня Иггдрасиля, прибитый к нему своим же копьём Гунгнир.
Вероятно, Один не нуждался в пище — ряд источников (в частности, «Сага об Олафе Святом») намекает на то, что он никогда не ест, а живёт лишь тем, что пьёт мёд или брагу.
Во время зимних бурь Один в сопровождении погибших в боях проносится в небе. Эти выезды носят название «дикой охоты».
— Юленька, королева моего сердца, здравствуй!
— Здравствуй, Булат, — и про себя: «Ну, какого черта тебе надо?!»
— Что-то ты не очень радостно меня приветствуешь…
— Занята немного, Булат.
— Понял. Я быстро спрошу, хорошо?
— Спрашивай.
— У тебя… приятель был. Доктор травматолог, здоровенный такой.
Внутри все цепенеет. Какого?!..
— Глеб, кажется, его зовут, — продолжает, как ни в чем не бывало, Булат.
— И что? — спрашивает осторожно, как сапер на минном поле.
— Беда у меня, Юлечка… — картинно вздыхает Сабанаев. Восточный мужчина, что с него взять — все через край. Да и не о нем сейчас речь!
— Конкретней!
— Колено порвал. Про то, как болит, и как я хромаю — не буду тебе рассказывать, ты ж, бессердечная, меня не пожалеешь… — пауза — Булат, видимо, все-таки надеется на какие-то комментарии с ее стороны. Не дождавшись, продолжает: — И есть у меня нехорошее чувство, Юль, что меня наши доктора Айболиты на бабки разводят.