Посетитель долго говорил. Он рассказал немало подробностей из собственной жизни: как голодал, пока учился воровать на базаре, как тайно ходил к лагерю, где жил его отец. Я записывал его воспоминания, а когда речь зашла о фамилии, он категорически отказался ее назвать, видимо, в нем не прошел тот страх, в котором жила его семья, его многие близкие в течение не одного десятилетия.
Заинтересоваться всерьез трудармией меня побудила встреча в, созданном в Челябинске обществе «Мемориал» с Карлом Людвиговичем Вехтером. Его предки, переехавшие в Россию из далекой Германии еще в позапрошлом веке, были истинными хлебопашцами. Выращивать хлеб готовился и он сам, но в начале тридцатых годов крепкое хозяйство деда, где батраками и не пахло, потому что все делалось руками детей и внуков, было признано кулацким. Всю семью из Запорожской области выселили на Урал, в сельскую местность. Здесь она снова обустроилась: почти на голом месте появился дом, сарай, купили корову. Но пожить не пришлось. Снова «раскулачили», и всю семью направили на кирпичный завод в Копейск. В 1938 году отца, дядю и его сына забрали вместе с еще несколькими рабочими завода и увезли в Челябинскую тюрьму, на этом их след оборвался до самой реабилитации, наступившей только после XX съезда партии посмертно.
Началась война. Карл Людвигович получил повестку, но в армию не взяли… Причина? Пятая графа анкеты — национальность. Взяли в трудармию. Перебрасывали со стройки на стройку.
Одеты строители были в красноармейскую форму Русские, украинцы, татары, немцы, эстонцы, армяне. Никого до поры до времени не выделяли — все на равных, работали на совесть. Но осенью сорок первого воинов-строителей немецкой национальности пригласили на собрание в армейский клуб. Проверили там документы, уточнили какие-то данные, спросили, нет ли у кого оружия — оружия не было. Вот тогда и появились возле клуба вооруженные солдаты. 700 или 800 участников собрания построили в колонну и под конвоем через весь Челябинск провели к строительной площадке будущего металлургического завода. Вели днем, через центр города, на виду у всего народа.
— Горожане, — вспоминает Карл Людвигович, — недоумевали: «Кого ведут?» Мы были в красноармейских формах, а нас сопровождали автоматчики как врагов народа? Почему? На каком основании из нас сделали врагов? Кому мы насолили? За что к нам такая ненависть?
Без малого полвека прошло с тех пор, а вразумительного ответа на свои вопросы Карл Вехнер и тысячи таких же, разделивших с ним судьбу трудармейца, не получили. Попытаемся хоть-как-то понять, что и почему произошло.