К вечеру, когда все игры были переиграны, когда колонисты порядком утомились и с огромными букетами черемухи стали выходить из леса, заиграл сигнальный сбор.
Отсутствовали восемнадцать человек. Горайко стоял перед строем и молчал. Значит, что-то недоработал, раз столько сбежало из колонии. Найдутся среди воспитателей такие, которые скажут: «Эксперимент на доверие провалился»… А что им возразишь?
Он не думал о взыскании со стороны начальства, не это его беспокоило; он был зол на себя за то, что все так быстро пошло прахом.
Воспитанники видели настроение Горайко, они стояли в строю и молчали. Некоторые из них сжимали кулаки, возмущенные поведением сбежавших. Именно это и успокаивало Горайко.
«Чего паникуешь, ведь большинство тебя поддерживает, они за тебя горой стоят!» — думал он.
Затем Горайко отдал приказание идти в колонию, а оркестру играть что-нибудь пободрей. Сам же он задержался в лесу. Может быть, кто-то просто отстал, подойдет, не верилось, что все 18 человек ушли. Нет, этого не могло быть!
Подождав, Горайко хотел было уже идти вслед за воспитанниками, как вдруг увидел, что человек пятнадцать воспитанников возвращаются.
— Петр Александрович! — сказал один из воспитанников, Володя Ковальский, — вы идите в колонию, а нам разрешите пойти поискать их. Мы всех доставим в колонию!
На Горайко смотрели полтора десятка надежных, стойких ребят. Ну как не поверить им!
— Идите, ребята.
Горайко в тот момент не думал о последствиях своего поступка, он просто верил, что эти колонисты не уйдут, и вот это-то и было решающим в такую напряженную минуту. Он понимал, что ребят окрыляло высокое доверие к ним, бывшим беспризорникам.
Вскоре Горайко догнал колонну воспитанников. У ворот колонии стоял начальник — Николай Михайлович. Все уже знали о случившемся.
— Ну, что, Петр Александрович, сколько сбежало? — спросил начальник.
— Восемнадцать.
— Нет, меньше, уже четырех задержали. Ничего, не падай духом, все будет в порядке.
В колонии среди воспитанников шло глухое брожение:
— У, сявки! Ушли, гады, доверием воспользовались.
— Ты убегай, но знай когда… — и сыпались угрозы в адрес сбежавших.
К ночи было доставлено еще восемь человек. Некоторые из них были избиты.
— Кто побил? — спросил Горайко двоих.
— Никто, когда убегали, упали в глубокий ров и ушиблись.
Ковальский, стоявший рядом, улыбнулся и сказал:
— Что ж вы такие неловкие? Надо учиться преодолевать препятствия, а то видите как — упали и разбились…
К утру убежавших и незадержанных осталось только трое.
Прошло несколько дней. Горайко написал объяснение и послал его в столицу. И вскоре почувствовал, что кто-то в центре не спешит с изданием приказа о его наказании. Только спустя много времени он узнал, что его эксперименты поддержал замечательный педагог и большой души человек — Антон Семенович Макаренко.