Он перестал носить очки с затемненными стеклами. А когда он нарушил закон в Денвере, то произвел столь сильное впечатление на тюремного врача, что был отпущен, как только Пим оплатил расходы по его лечению.
* * *
После Денвера ты решил, что ты уже покойник — не так ли? — и принялся преследовать меня, твердя о своей ничтожности. В каждом городе, куда я приезжал, я боялся увидеть твой жалкий призрак. Входя в конспиративную квартиру или выходя из нее, я ожидал увидеть тебя у ворот, демонстрирующего свою добровольную, преднамеренную незначительность. Ты знал, где я буду до того, как я туда приезжал. Ты добывал билет и ехал за пять тысяч миль только для того, чтобы показать мне, каким ты стал маленьким. И мы отправлялись в лучший ресторан города, и я платил за твой обед, и хвастался своими деяниями на дипломатическом поприще, и слушал твое хвастовство в ответ. Я давал тебе денег — сколько мог, моля Бога, чтобы ты пополнил свою коллекцию в зеленом шкафу еще несколькими Уэнтвортами. Но, танцуя вокруг тебя, и обмениваясь сияющими улыбками, и держась с тобой за руки, и поддерживая тебя в твоих дурацких затеях, я знал, что лучший свой обман ты уже совершил. Ты теперь ничто. Твоя мантия перешла ко мне, и ты остался голым маленьким человечком, а я — самым большим обманщиком на свете.
— Почему эти ребята не дают тебе титула, сынок? Мне говорят, что тебе пора бы уже быть заместителем министра. Есть на тебе какое-то пятно, да? Может, следует мне слетать в Лондон и поговорить с ребятами из твоего отдела кадров?
Как он меня нашел? Как это может быть, чтобы его разведка работала лучше лягавых псов ЦРУ, которые обычно не заставляли себя ждать и быстро становились моими постоянными и нежелательными спутниками? Сначала я подумал, что Рик пользуется частными детективами. Я начал записывать номера подозрительных машин, отмечать время звонков без отклика, пытаясь отличить их от тех, что исходили из Лэнгли. Я донимал мою секретаршу: никто не назывался моим больным отцом и не выспрашивал ее? Со временем я обнаружил, что сотрудник посольства, занимающийся билетами на самолеты и поезда, имеет склонность играть на бильярде в снукер в масонском общежитии в непрезентабельной части города. Рик откопал его там и сочинил легенду.
— Сердце у меня пошаливает, — сказал он этому дураку. — Понимаешь, в любой момент может прихватить, только ты не говори этого моему мальчику. Я не хочу его тревожить — у него и своих забот полон рот. А ты вот что можешь для меня сделать: всякий раз, когда мой мальчик будет уезжать из города, сними трубку и шепни мне, чтоб я знал, где его искать, когда придет мой конец.