По спине генерал-капитана пробежали мурашки.
«Пресвятая Богородица…»
Привыкнув к немногословности Виборы, уже много лет неотступно следовавшего за охраняемой персоной, как тень, не обременяя оную персону своим присутствием, генерал-капитал совсем стал забывать, при каких обстоятельствах испанец очутился в его свите.
– Пусть войдет, – дрогнувшим голосом пробормотал Дориа.
Вибора вышел, но сразу же вернулся, придержал дверь, впуская в кабинет рыжебородого человека, одетого по венецианской моде, но без каких-либо изысков.
Джанандреа недоуменно нахмурился: он ожидал увидеть совсем другого человека. Впрочем, этот тоже показался ему смутно знакомым. Где-то он его уже видел. Где? Не вспомнить.
– Ваше превосходительство, имею честь представиться – купец Алессандро Андретти, – отрекомендовался венецианец, в изящном поклоне смахнув рукой с головы малиновый берет.
Дориа сдержанно кивнул. Это имя он слышал впервые.
– Прошу простить мое вторжение, ваше превосходительство, но я не имел возможности попасть к вам на прием обычным порядком…
– Я никого не принимаю, – холодно произнес Дориа.
– Конечно, конечно, – заторопится купец, – я понимаю, дела военные, прежде всего…
Джанандреа досадливо крякнул. Он всего второй день в Мессине, но уже успел заметить, что любой уличный мальчишка лучше него осведомлен не только о целях и задачах объединенного флота, но и о том, что дон Хуан Австрийский ел сегодня на завтрак.
– Какое у вас ко мне дело? – спросил он тоном, совершенно недружелюбным.
Венецианец вдруг перестал раскланиваться, понизил голос и сказал:
– Вам привет от вашего давнего друга, мессира Диониджи.
Дориа вздрогнул, вскочил из-за стола и тут же вновь рухнул в кресло, ощутив, что колени внезапно стали ватными. Глаза генерал-капитана заметались, взгляд скользнул по невозмутимой физиономии застывшего в дверях Виборы, задержался на ней. Венецианец чуть повернул в сторону голову и, скосив глаза себе за спину, приказал:
– Оставь нас, Диего.
Здоровенные дубовые створки с грохотом затворились, заставив Дориа втянуть голову в плечи.
Широко известный в узких кругах под, не слишком приятным уху, прозвищем «Гадюка»[3], телохранитель Дориа появлению венецианца Андретти удивился не меньше, чем генерал-капитан, но, в отличие от того, никоим образом не выказал своих чувств. Сказать по правде, в окружении Дориа не нашлось бы ни единого человека, кто бы осмелился предположить, что Вибора вообще способен проявлять какие-либо эмоции. Практически в любой ситуации он сохранял невозмутимость, хладнокровие и немногословность. Мрачный бородач, ростом чуть выше среднего, с длинными руками и ногами (настоящий божий дар для фехтовальщика), Вибора не выглядел здоровяком, но фигуру имел подтянутую, подвижную. Загорелый дочерна, обликом он походил на мавра. Собственно, не случайно – он и был мавром.