Армен с пустыми корзинами, вздыхая, поплелся за ним следом.
Несмотря на ранний час, улицы города были многолюдны. Афиняне привыкли
начинать день с рассветом. Как и Эвбулид, они были жадными до свежих новостей и
такими жизнелюбами, что не могли подарить лишний час даже приятнейшему из всех
небожителей, сыну бога сна Гипноса — Морфею.
Франты в вызывающе пестрых одеждах и отделанных серебром полусапогах,
щеголи с длинными, аккуратно уложенными волосами, лохматые философы, атлеты с
короткими стрижками, инвалиды и путешественники в шляпах — казалось, все
население Афин уже вышло на улицы. Большинство из них тоже торопились на агору.
Путь к этой главной площади города начинался для Эвбулида с узкой,
кривой, донельзя загаженной мусором и помоями улицы. Омерзительный запах
застоялых луж вынуждал обитавших в районе Большого водопровода владельцев
частных домов, ремесленных мастерских, лавок затыкать носы и, забывая о
правилах приличия, прибавлять шагу.
Дорога круто пошла в гору, на Рыночный холм. Армен стал заметно
отставать, тяжело дыша и припадая на правую ногу. Эвбулид собрался поторопить
его, но чувство вины перед этим немощным рабом остановило его.
Как ни спешил Эвбулид оказаться на агоре в числе первых покупателей, он
пошел медленнее, подлаживаясь под шаркающие шаги Армена.
Когда они, наконец, достигли границы агоры, все пространство перед ней,
насколько хватало взгляда, было запружено народом.
Озабоченные граждане и праздные зеваки, путешественники и неприступные
римские ростовщики, останавливаясь у лавок менял, толкаясь и споря,
направлялись к нужным рядам.
Миновав большой, грубо отесанный камень с надписью «Я — пограничный
камень агоры», Эвбулид разменял крупные монеты на мелочь. Не задерживаясь,
пошел дальше.
По пути его то и дело окликали бесчисленные приятели, безденежные
афиняне, с которыми он обычно стоял у границы агоры, рассматривая статуи богов,
и толкался перед главными зданиями Афин: Советом, храмами, архивом, судом…
— Эвбулид, идем с нами к Пестрому портику! Послушаем философов!
— Пошли, посмотрим, кто судится сегодня!
— С нами, Эвбулид, с нами!
— Не могу! Некогда... — улыбаясь, разводил руками Эвбулид. — Надо
купить... кое-что к обеду!
Ему хотелось сообщить знакомым, за чем он пришел сегодня на агору, но
мысль, что приятели нахлынут к нему вечером, останавливала его. Он мысленно
увидел недовольное лицо Квинта и зашагал дальше, провожаемый недоуменными
взглядами.
Так он дошел до начала рыночной площади, и она вовлекла его в свой
водоворот, оглушила многоголосым шумом, яростным торгом, опьянила запахом
острых приправ, жареного мяса, духмяного хлеба.