— И наши скромные эллинки, славящиеся во всем мире своим целомудрием,
стоят обнаженными на «камнях продажи»?! Позор! — закричал молодой афинянин.
— Как же ценят на варварских рынках нас, греков? — не выдержал Эвбулид.
— Справедливости ради надо сказать, очень высоко! — горько усмехнулся философ.
— Нас считают красивыми и пригодными для всех видов интеллектуальных работ. Но,
бывает, посылают в гончарные мастерские и даже на рудники.
Эвбулид представил, как где-нибудь на Делосе или Хиосе глашатай
расхваливает этого философа, как понтиец или критянин платит за него полталанта
— обычную цену плененного стоика, хотел возмутиться, но вдруг увидел, что на
помост начали выводить новую партию рабов. Это были высокие, широкоплечие
северяне со светлыми волосами и голубыми глазами. Голова каждого из них была
покрыта войлочной шляпой.2 Ахнув, Эвбулид заспешил к ним.
— Пять рабов из далекой Скифии! — закричали глашатаи. — Огромны и сильны,
как сам Геракл!
Пока пораженные необычным видом рабов покупатели вслушивались в слова
глашатаев, сообщавших, что эти громадные скифы умеют возделывать поля и
корчевать лес, Эвбулид первым взбежал на «камень продажи» и подскочил к
торговцу партией.
Это был высокий, мужественный человек с лицом воина. Один из
многочисленных шрамов был особенно ужасен: через весь лоб проходил глубокий
рубец, прикрытый тонкой пленкой, под которой надсадно пульсировала жилка.
Не узнавая своего голоса, хриплого и осевшего от волнения, Эвбулид
бросил:
— Сколько?
— Дисат мин! — коверкая греческие слова, отрывисто ответил торговец.
«Десять мин! — похолодел Эвбулид. — Проклятый купец! Чтоб тебе не доплыть
до своего Пергама! Десять мин за одного раба...»
Чтобы не уронить своего достоинства, он не стал сразу сходить с помоста.
Подошел к рабам. С напускным интересом пощупал у одного из них согнутую в локте
руку. Поразился крепости ее мышц. Они были тверды, как камень.
«Да, такие рабы как раз и нужны на мельницу... Но не один же!..»
— Не так
смотришь! — подошел к Эвбулиду торговец.
Он похлопал
раба по шее и резко ударил его кулаком под ребро.
— Так надо смотреть!
Раб даже не шелохнулся.
— Так смотри! — ударил второго раба торговец и заглянул ему в лицо, ища
гримасу боли. Не найдя ее, довольно хмыкнул и ткнул в живот третьего раба,
четвертого:
— Так смотри! Так!!
Торговец занес руку для нового удара, но тут произошло неожиданное.
Пятый раб, с широким, скуластым, как у всех скифов, лицом, но непривычно
большими для этого степного народа глазами, вдруг наклонил голову и рывком
подался вперед.