Что-то
болезненно сжалось в груди Славки. Ему вдруг остро захотелось назад. К своим.
И в этот
момент чужая земля неожиданно задрожала и заходила под ним ходуном.
Славко даже не
сразу понял, что произошло.
Зато Куман,
как всегда, был начеку.
- Осторожней,
хан! – вскричал он. – Скорее назад!
Белдуз резко
дернул поводья. И - обошлось. Задние ноги жеребца успели оттолкнуться от
оползневой кручи до того, как она со страшным грохотом рухнула вниз. Только тут
Славко понял, какой опасности избежал он сам. У него даже сердце похолодело.
Ведь полети хан с такой высоты, то неминуемо потянул бы за собой и его… Первый
раз за последние годы Славко вдруг отчетливо понял, что в этой чужой земле,
прикованный стальной цепочкой к седлу Белдуза, он ни в чем не мог надеяться на
самого себя. Никак не мог помочь себе. Он вспомнил вечерний разговор со
Звениславом и второй раз за последние сутки, во весь молчаливый голос,
обратился к Богу. На этот раз - спасти и сохранить его в этих чужих краях... И
не только его, спохватившись, домыслил он, но и родную матушку, всю Русь!
Тем временем,
половцы осторожно подъезжали к краю обрыва, смотрели вниз и качали головами.
Сам Белдуз вел
себя так, словно ничего и не произошло. Только смуглое лицо его было сейчас
бледным. Почти таким, как его серебряная личина.
Объявив
короткий привал, он сел рядом со старым половцем и стал разговаривать с ним.
Прямо за ними, тоже отдыхая, стояли их кони…
Славка из-за
проклятой цепи вынужден был сесть рядом, и слышал всю их беседу до самого
конца. Страшного конца, о котором он не мог подозревать вначале, хотя уже и
знал, что нет такого зла, на которое не был бы способен этот безжалостный хан…
Но даже в
начале он почувствовал что-то неладное, и на всякий случай притворился, что
спит. И слышал только голоса. Постепенно накаляющийся – Белдуза, и все более
грустный – Кумана.
- Как ты
думаешь, согласится Ороссоба пойти на Русь, пока князья будут заняты осадой
Корсуня? – спрашивал Белдуз.
- Мне ли
думать за самого старшего хана? Как он решит, так и будет! – покорно отвечал старый
половец и, поправляя толстые кожаные ремни, которыми была закреплена большая
нагрудная бляха – единственная его защита, вздыхал: - Может ли жалкая дождинка
осуждать сбросившую ее на землю тучу?
- Но ведь ты
слышал мои планы! Разве они не хорош-ши? Раз-зве они не будут полезны всей
Степи?!
- Да, они
хороши и полезны. Но разве может младший ослушаться старшего?
- А почему бы
и нет?
- Я уважаю
обычаи Степи.
- Я тоже ч-чту
их. Но кроме них есть еще здравый с-смысл!