- И тем
великое добро всей земле русской сотворишь, брат![3]
5
Купец клятвенно
прижал ладонь к груди…
- Уф-фф! – выдохнул
Мономах, выйдя из шатра и с наслаждением подставляя лицо еще по зимнему
морозному, но уже ласкающему первым солнечным теплом, воздуху. – Легче в
жестокой битве побывать, чем один такой спор выиграть!
- Такой спор десятка
битв стоит! – возразил ему Ратибор.
- Я, как только
услыхал, что ты про дело начал, думал, все – можно сразу уходить, не солоно
хлебавши! – вытирая пот со лба, признался Ставр Гордятич.
В шатер вошли и вышли
один за другим несколько гонцов. Затем появился со своим ящичком игумен и,
наконец, сам Великий князь.
- Всё! Эти пусть
едут! – кивнул он вослед поскакавшим с написанными и закрепленными свинцовыми печатями
грамотами гонцам. – А остальных, к тем князьям, что ближе живут - завтра, а то
и третьего дня из моего дворца приказы отправим.
Мономах согласно
кивнул. Завтра, так завтра. Есть еще время. О многом надо перетолковать с
братом в его тереме-дворце. Есть у него кое-какие задумки и по пешцам, по их
вооружению, и по тому, как добираться до места, и надо заранее решить, каким
строем - походным или боевым – пойдут они по Степи.
Братья еще раз
обнялись и разошлись до вечера.
К Святополку тут же
направился, находившийся все время у самого входа в шатер, князь-изгой.
На полпути он
поравнялся с Мономахом, и взгляды их встретились.
В глазах переяславльского
князя на мгновение промелькнула жалость и сочувствие, что судьба так жестоко
распорядилась с этим, таким же, как и он, Рюриковичем. Но тут же в них появился
непримиримый стальной блеск, как ко всем врагам Руси, и он громко посоветовал
Великому князю.
- Не обещай ему
ничего, брат! Все равно он больше того, что уже имеет, не получит!
Святополк с
облегчением – вот выручил, так выручил брат, теперь и объяснять ему ничего не
надо, - даже не обиделся на такое обращение. Он лишь дождался, когда к нему
подойдет проситель, и бессильно развел руками: мол, что я могу поделать? Хоть
нас и двое, а все-таки как-никак – съезд князей!
- Ах, так? Ну, ладно!
Князь-изгой, яростно
взмахнул острой бородой, сел на коня и, бешено нахлестывая плеткой, помчался
прочь.
Ратибор хмуро
поглядел ему вслед и подошел к князю.
- Не нравится мне все
это, - тихо сказал он.
- Что именно? – не
понял Мономах.
- Слыхал больно
много! – объяснил Ратибор, показывая глазами на превратившегося в точку изгоя.