- Глянь,
стрела из груди торчит!
- Не трогай ее
- а то он сразу кровью изойдет!
Звенислав
растерянно посмотрел на гонца, на Славку:
- Что же нам
тогда делать?
- Как что?
Кровь остановить, да раны перевязать! – деловито отозвался тот и приказал: -
Что сидишь? Рви на части исподнюю одежду!
- Чью? – не
понял купеческий сын.
- Мою, которая
на тебе осталась! – теряя терпение, прикрикнул на него Славко. - Да живее! А я
ее на раны - вот так… сюда, а теперь туда… так… так!
Быстро и умело
он принялся перевязывать гонца, который продолжал бормотать:
- Наказываем
тебе, князь…. м-ммм…
- Что это с
ним? Бредит? – зябко передернул плечами Звенислав.
- Нет, это не
бред! – закончив, наконец, свою работу, прислушался Славко.
- А что же?
- Как что?
Это ж – гонец?
- Ну и что? –
продолжал недоумевать Звенислав.
- А то, что
гонцы всю дорогу грамоту твердят, чтоб ее наизусть помнить!
- Зачем?
- Зачем-зачем…
- проворчал, теряя терпение Славко. - Чтобы на словах передать, если вдруг
грамоту истеряют!
- Это хорошо,
значит, передаст теперь на словах! – примирительно заметил Звенислав.
- Да? –
язвительно оборвал его Славко. – А сама грамота к половцам уедет? Слыхал, что в
ней сказано? «Хранить в великой тайне!»
- «В тайне…»
М-ммм! Пи-ить… - словно услышав его, подал голос гонец.
- Сейчас,
родимый, сейчас!
Славко
поспешно вылез из стога, набрал полную горсть снега, подышал на него и,
вернувшись, стал выдавливать оттаивающие капли в слегка приоткрытый рот гонца.
- Пьет! Как же
это он такую важную грамоту не уберег?
- А что он мог
поделать? Видал, сколько на него половцев налетело!
- Да уж, как
не видать… Все видел!
- Ждали они
его тут! – вздохнул Звенислав. - Из-за этой самой грамоты ждали! Я пока в стогу
сидел, слышал, как хан с кем-то из своих переговаривался. Они так рядом стояли,
что я чуть не умер от страха!
- И о чем же
они говорили?
- Да какой-то
князь-изгой выдал половцам тайну этого нашего похода! Вот они примчались сюда,
чтобы проверить, правда ли это… Нарочно сделали вид, что совершили набег и
ушли!
- Теперь все
ясно! Теперь мне понятно, почему этот набег сразу таким странным показался! –
задумчиво произнес Славко. - А ты тоже хорош! – накинулся он на Звенислава. –
Что – трудно было предупредить его?
- Как? –
удивился тот. - Я сам тут сидел и дрожал!
Славко смерил
его уничтожающим взглядом и процедил сквозь зубы:
- Трус ты!
- Да, трус! –
неожиданно согласился Звенислав.
Наступило неловкое
молчание, которое не решались прервать ни один, ни другой.
Наконец,
Славко, поразмыслив, с неожиданным уважением отметил, что не часто даже самый
смелый человек сам признается в своей минутной слабости, да еще такой, как
трусость, и решил прийти на выручку купеческому сыну: