— И ты так спокойно об этом говоришь? — пробормотал Оррас.
— Что мне теперь, зарезаться самой? Мы все надеялись, что Кладези Бездны разверзнутся не при нас…
— Но как бы то ни было, я служу Жизни, а жизнь не кончается на нас с тобой. И даже если мы не устоим, кто-то придет и отомстит за нас…
Когда он открыл глаза, то первым делом увидел над собой лицо Лейды-грайнитки.
— Лейда, — прошептал Адай.
В голове гудело, в глазах двоилось, во рту был вкус ржавого железа пополам с желчью, но соображал он довольно ясно.
— Уже неплохо, — удовлетворенно кивнула жрица. — Память не отшибло. Встать можешь?
— Кажется… Чем все кончилось?
— Колдуны и их сторожевые псы убиты все. — Лицо грайнитки стало жестким. — Людей, которых на заклание… Не всех спасли. Но вообще-то скажи спасибо тому чужинцу. Себя не пожалел парень, но если бы он не разнес проклятое капище, может быть, полегли все мы. У них были очень мощные амулеты и уже собрано немало силы. И если бы они свой обряд до конца довели…
— Сколько… погибло? — выдохнул тысячник. — Я хочу сказать — от чар?
— Семнадцать, считая чужинца, — вздохнула жрица.
С горечью Камр Адай подумал, что не может вспомнить, как звали их спасителя…
— Ты сам-то как уцелел, воевода? Обереги твои так себе…
— Старая магия… Знаки Цо на упряжь нанес, может, в этом дело? — изрек Адай, решив, что вряд ли есть смысл что-то прятать от служанки Подательницы Жизни.
— А… понятно. — Лейда встала и направилась к выходу из шатра.
Как понял теперь тысячник, он сейчас находился в жилище кого-то из проклятых жрецов-колдунов… Потом она сняла с себя переливающийся янтарем амулет, знак своей богини, который давал жрицам силу, и надела ему на шею.
— Вот, лечись. Полежал бы до вечера, а потом уже только вставай, ты нам потребуешься живой и здоровый… Сам понимаешь, войско без воеводы, что человек без головы, а сотника какого-нибудь не все слушать будут…
— Ладно, — согласился он, почувствовав очередной приступ слабости… И вдруг спросил: — Сестра, а кто это был… там?
— Где? — осведомилась грайнитка.
— Там… когда разнесло алтарь… Я видел какое-то существо…
— Может быть… какой-нибудь мелкий местный дух… А вернее, тебе показалось.
Голос грайнитки не выдавал ни лжи, ни тревоги. И Адай ей поверил… почти.
Оставшись один, он тем не менее лишний раз представил жуткую фигуру, вставшую в огне… И вспомнил, засыпая, древнюю песню своего народа: «Радуйся, матерь Степь, ибо не будет более проходить по тебе нечестивый: он совсем уничтожен!»
И почти сразу же провалился в крепкий тяжелый сон, из которого его вывела чья-то настойчивая тряска. Крепкая рука теребила его плечо. Он открыл глаза, за стенами временного жилища уже желтел закат. Чувствовал себя он недурно, видать, амулет помог.