Наступил рассвет, небо стало голубым, и на поле среди трупов остался только один человек. Спартак подошел к нам и вытолкнул на арену Сабиния.
— Теперь ты, Сабиний. Покажи свою смелость, трибун!
Кальвиций Сабиний — пусть боги простят его, пусть граждане Рима забудут этого трибуна, которого я видел столько раз, когда он первым бросался в бой во главе VII легиона, — был этим утром похож на обезумевшего ягненка. Он бегал по полю среди мертвых тел, распространявших запах крови. Вооруженные люди, сдерживавшие толпу рабов, пихали его древками копий и мечами.
Был ли он уже мертв, когда разъяренные женщины схватили его, разорвали на части, подбросили в воздух его руки, ноги и голову?
Затем, повернувшись к Спартаку, они начали кричать: «Претор! Претор!»
Вариний подобрал меч и направился к залитому кровью человеку, стоявшему в посреди лагеря, к последнему римскому солдату.
Претор остановился в нескольких шагах от него и, взяв оружие обеими руками, пронзил себе грудь и упал на колени.
Последовала долгая тишина, солдат подошел к претору, ударил себя в грудь мечом и осел на землю перед Варинием, склонившись к нему, будто желая поддержать его или обнять.
Я остался один среди мертвой тишины, ожидая, когда придет мой черед погибнуть.
Спартак крикнул, что того, кто убьет меня, он убьет собственными руками. Повернувшись ко мне, он сказал, чтобы я уходил как можно быстрее, и добавил:
— Ты расскажешь все, что видел.
Я прошел сквозь толпу рабов, расступившуюся передо мной.
За своей спиной я слышал их звериное рычание.
Я шел несколько дней и, наконец, встретил людей, граждан Рима.
— Нужно было зарезать Кастрика, центуриона, — сказал Курий. — Он все видел.
Курий повернулся и указал Спартаку на толпу, очертания которой терялись в тумане. Вокруг был слышен шум, топот и гул голосов.
— Это войско рабов, — продолжал Курий.
Он сплюнул с ожесточением и пожал плечами, будто сознаваясь в собственном бессилии.
— Их сто тысяч, а может, и больше. Но сколько наберется мужчин, способных сражаться по правилам, отражать атаку центурий? Сколько колонн можно составить из них и бросить на врага? И я, и Посидион, даже Иаир говорили тебе, Спартак: если ты не будешь бить этих бродячих псов, которые думают только о вине, мясе и добыче, мы никогда не сможем сражаться по-настоящему, как армия против армии.
Курий схватил Спартака за руку.
— Номий Кастрик, центурион, понял это и рассказал сенаторам, консулам, легатам. С тех пор как мы вошли в Цизальпину, ни один город не открыл нам ворота и не сдался. К нам не присоединился ни один солдат из двух легионов проконсула Кассия Лонгина. Мы — просто толпа, а побеждать может только порядок!