— А если не назовет? — спросила Дева.
— Не назовет — значит, не отдашь. Меня не будить. Ты умеешь пользоваться домофоном?
— Да, Ана показала…
Он поджал губы и направился к лестнице. Поднялся, зашел в кабинет, достал здоровенный желтый конверт, запихнул в него пачку привезенных бумаг и заклеил. Написал сверху: «Пшибыльский». Прихватив пакет, пошел в спальню. Чая еще не было. Он разобрал постель, скинул халат на спинку кровати и с наслаждением забрался под одеяло. И моментально заснул.
Даже не услышал, как Дева, буквально через двадцать секунд, тихонько постучала и вошла с чаем в спальню. Постояла рядышком, устанавливая, спит или нет. Полюбовалась спящим — неизвестно пока, Господином или нет. Подумала, оставлять чай или нет. Решила — не оставлять. Забрала пакет и пошла обратно на кухню.
* * *
Живут же люди, завистливо думал бывалый бармен, занимаясь ортодоксальным барменским трудом, то есть протиркой коктейльных стаканов, и исподтишка при этом поглядывая в сторону Аны и Вероники. Да-а, думал он, есть же люди… есть же счастливые люди, которые ебут таких. Бля, какие дамы! Даже на блядей не похожи. Не то что те шалавы, которых здесь по вечерам раком не переставишь. Нет, эти только по утрам — делятся, видно, свежими впечатлениями. Уж эти здесь снимать фраеров не будут. Так что зря те два кулика тулятся рядом. Ни хрена у вас не выйдет, злорадно думает бармен, кишка тонка… выложили, мудаки, на стол телефон и книжки электронные. Те, что таких куколок ебут, на стол телефонов не выложат. Тем телефоны поднесут телохранители и еще возле уха поддержат, только глазом моргни. Вот кто живет. Когда-то и он мечтал… и деньги были, и уважение… Бармен был — человек! Ебучая перестройка, все поставила кверху жопой. Был человек, а сейчас — просто чмо, ничем не лучше вечерней шалавы. Ну какие дамочки! Изысканные… утонченные… ебутся, небось, как королевы… одеты неброско, элегантно — сколько же это стоит, мама! притом без понтов, без выебонов… со спокойным достоинством… знают себе цену, сучки… воспитанные…
Хотя одна, правда, все же прокололась разок. Одолжу, кричит, мужика тебе на ночь! Да так громко, бля, на полкофейни… Вот она, блядская натура: мы, значит, думаем, что имеем вас, баб, а вы, значит, нас друг дружке одалживаете. Вот оно как! Уебываешься, значит, за вас… а вы выебываетесь тут, «шеридан» пьете, суки страшные. Я бы вас, блядищ… Я бы вам бутылку этого «шеридана»… Я бы…
Так думал бармен. Официант же Вадик прикидывал, сколько сегодня дамочки оставят ему на чай. Обычно — червончик, по-скромному… а сегодня новость: «шеридан». Сегодня с них причитается… Интересно, «шеридан» — это исключение? Или дамочки, по закону накопления, перешли в иной потребительский класс?