— Скажи, нашла. Но соединяй не сразу. Вначале на холд ее, соединишься со мной, доложишь, как положено…
— Поняла.
Исчезла. Появилась.
— Филипп Эдуардович, с вами хочет поговорить господин Эскуратов.
— Эскуратов? Правильно я расслышал?
— Хи-хи-хи… Да. Эскуратов.
— Ну что ж. Хотя, конечно, конец рабочего дня… Ладно, так и быть. Поговорим с Эскуратовым. Соединяй… Слушаю!
— Здравствуйте… Филипп Эдуардович? — Он уже слышал этот голосок — непростой, по-женски искушенный, не то что наивно-девчоночий лепет Женечки.
— Да, да. — Устал. Но вежлив. Думает о copas.
— С вами хотел бы поговорить господин Эскуратов.
— Да, я слышал. Я готов.
— Минуточку… соединяю…
¡
Copas!
— Алло?
— Да, да.
— Филипп Эдуардович? Эскуратов, добрый вечер.
— Здравствуйте, Борис Эдуардович. Рад слышать.
— Взаимно… Но вы молодец — в пятницу, в такую погоду… Мало кто так сейчас.
— Ну почему же — вы, например…
— Э, — пренебрежительно отозвался голос, — я конченый человек, трудоголик… Таких все меньше. Скоро уже не с кем будет работать по выходным. Да и в пятницу вечером тоже.
— Может быть, так и надо, — предположил Филипп.
— М-да.
Дебют разыгран.
— Как дела? — спросил Филипп после небольшой правильной паузы. Это нужный вопрос — будет фальшивым его не задать.
— Помаленьку, — сказал голос рутинно — а этот сфальшивил, мать его! — и тут же исправился: — Хотя что я говорю! Неплохо идут дела, Филипп Эдуардович… прямо-таки закрутились, особенно после вашего звонка.
Ждет напоминания, понял Филипп. Ждет вопроса: «Ну, и как?» — на что будет сказано что-нибудь вроде «Думаем, думаем…», а Филипп должен спросить: «И что, готов какой-нибудь промежуточный результат?», а он в ответ будет тянуть кота за хвост, пока Филипп не спросит, попросту, зачем же тогда он звонит, если ни черта не ясно, и останется Эскуратову всего-то — хитро захихикать и обронить с номенклатурной, вальяжно-загадочно-шутливой нотой: «А я не сказал, что не ясно… Может, очень даже ясно…» А Филиппу, с другой стороны, уж точно ничего не останется, как заискивающе осведомиться: «Но тогда… почему бы не встретиться? Не обсудить, так сказать, в непринужденной обстановке?»
А вот фигу тебе, Эскуратов.
— Я очень рад, — сказал Филипп. Вежливо и устало.
На той стороне раздалось слегка озадаченное сопение. Тот, видно, соображал, не понял ли Филипп его неуклюжее «особенно после звонка» как прямо-таки готовое согласие на сделку. Не слишком ли большой аванс выдал он этому сопляку.
Молчание неприлично затянулось, и Филипп сделал ловкий ход из серии тех, которыми люди типа Эскуратова овладевают не сразу.