И ее галантный муж оказал ей такую любезность, лег с ней рядом, скользнул пальцами глубоко и ласкал ее до тех пор, пока она не разлетелась на миллионы осколков и ее крики эхом не отразились от голых стен.
Не успела она прийти в себя и вернуться на землю, как из-за дверей донесся отчаянный вопль:
— Джо-о-о-з-и-и! — Тяжелые шаги застучали по непокрытому полу, потом еще один крик: — Джози, где ты?
Джослин повернула голову и прикусила подушку, чтобы сдержать всхлип.
Перекатившись так, чтобы пленить Джослин в своих объятиях, Блейк изо всех сил старался оградиться от шума, доносившегося откуда-то из остальной части дома. Ее крики экстаза все еще прекрасной музыкой звенели у него в ушах. Возбужденная плоть нетерпеливо натягивала пуговицы, но хотя мозги и находились сейчас где-то в области паха, он не мог не оставить без внимания неожиданные и необъяснимые слезы Джослин.
Почему она плачет сейчас, когда он подарил ей наслаждение? Он планировал эту минуту со всем возможным тщанием, учитывая его состояние бездумного вожделения.
Крики. В пустом доме. Часть крови прихлынула назад к мозгу, возвращая способность соображать. Крики ассоциируются с опасностью, но ведь не в тихом сельском Челси? Одурманенность замедлила его реакцию.
Кулаки заколотили в дверь спальни. Где-то пронзительно вскрикнул попугай. Тревожно тявкнула собака. Зазвенело разбитое стекло, и закричала служанка. Испуганный вой сопровождал стук в дверь. Блейку тоже захотелось по чему-нибудь ударить, но единственным объектом в пределах досягаемости была его красивая всхлипывавшая жена. Почти обнаженная и в каком-то шаге от того, чтобы полностью принадлежать ему…
Ее слезы, в конце концов, лишили его мужества. Потрясенный, он не знал, как реагировать на это проявление женской слабости, разве что убить того, кто ее так расстроил. Ведь это жене из-за того, что он…
Прежде чем его мозги окончательно вернулись из штанов в черепную коробку, Джослин вытерла слезы и вернула себе самообладание с удивительной быстротой, словно тренировалась регулировать приступы плаксивости.
— Думаю, вам сейчас придется встать, сэр.
— Не могу, — пробормотал он в дюйме от волнистых белокурых прядей, которые распустил, чтобы ощутить их прикосновение к своей коже.
Опершись руками по обе стороны от нее, он пытался определить, указывает ли этот стук на причину для тревоги, но в глубине души уже знал, кто это. Впрочем, остальная какофония тоже выводила его из себя.
— Дай мне пару минут. Что за тарарам?
— Перси? — неуверенно спросила она.
Он нахмурился. Перси и в самом деле, кажется, кричал больше обычного. Дверь начала сотрясаться. Хорошо, что он ее запер.