На вид ему было около тридцати — старик, как ни крути. И что же я делала? Сидела с ним в какой-то забегаловке, любуясь его морщинами. Не хватало только, чтобы оркестр заиграл вальс для тех, кому за…
— Чем увенчались ваши поиски? — спросил он.
— Пока ничем.
Мне не хотелось сейчас говорить о смерти Каро и вообще о грустных вещах. Хотелось просто посидеть с ним молча за столиком и послушать.
— Пойдем, может быть, на улицу? — предложила я, глядя на белые столы под яркими зонтами от солнца на террасе.
— Я целый день провел на солнце, — ответил он. — И остался бы здесь, если вы не возражаете.
Хорошо. Останемся здесь. Может быть, он расскажет мне, почему целый день провел на солнце. Или нет. Это не важно. Тут или там — не имеет значения.
Ему хотелось просто сидеть и смотреть на нее.
В его жизни начался новый эпизод. Он не хотел, так случилось. В принципе он мог бы сейчас встать и уйти…
Он посмотрел на нее и понял, что поздно.
Ютта вернулась в десятом часу. Тогда только Мерли выключила телевизор. Напрасно она истратила столько времени на эти глупые сериалы. В голове и желудке было равно пусто, разве что голова не бурчала от голода. Может быть, они приготовят что-нибудь вместе. Она и не заметила, как проголодалась.
— Привет, — с порога поздоровалась Ютта, улыбаясь, как после трех бокалов вина.
— А ну-ка, рассказывай, — Мерли потащила ее на кухню, — где ты была и с кем.
— А ты почему так рано вернулась?
— Из-за Клаудио, — пробормотала Мерли, надеясь, что Ютта не станет допытываться, иначе она не выдержит и расплачется.
— Я умираю с голоду, — заявила Ютта. — Давай закажем что-нибудь в китайском ресторане.
Ютта всегда умела задать правильный тон.
— Давай. Только ты платишь, а то я совсем на мели.
— Идет, угощаю!
Они сделали заказ, и Ютта принялась рассказывать.
Проснувшись среди ночи в кромешной тьме, Имке не сразу вспомнила, где находится. Надо же, проспала целый вечер! Она села, с трудом потянулась и надела туфли. Чувствуя себя постаревшей на двадцать лет, она поплелась вниз, чтобы перекусить. Во рту был дурной вкус, голова болела, левый глаз слезился. Ей было до того одиноко в пустом доме, что она, взяв на кухне остатки курицы и салат, уселась перед телевизором, вперилась в экран и до отупения смотрела обычную мешанину из секса, насилия и рекламы. Затем она потянулась к телефону.
Ответил сонный голос.
— Тило?
Она услышала, как Тило сквозь зубы застонал.
— Тило, приезжай, пожалуйста, ко мне.
Он громко зевнул. Она готовилась к тому, что он отвертится, но он сказал только:
— Хорошо. Через двадцать минут буду.