— А как насчет глаз? — спросил Маттиас.
— Глаза… — Доктор выдержал паузу. — Еще одна неразгаданная тайна. Семье Гунтлиб, кстати, известно, что их вынули уже после смерти, и, думаю, это может послужить им некоторым утешением. А вот зачем… Откуда мне знать?
— А как в принципе у мертвеца можно вытащить глаза? — поинтересовалась Тора, тут же пожалев, что спросила.
— Способов масса, — оживился доктор. — Скорее всего наш убийца использовал гладкий и ровный инструмент. Все приметы, вернее, их отсутствие, указывают на это, — произнес он и стал искать среди фотографий.
Тора поспешила его остановить.
— Мы вам абсолютно верим, спасибо. Этих фотографий достаточно.
Маттиас ухмыльнулся. Он был явно доволен, что она не выдержала, особенно после их пикировки в коридоре. Тора разозлилась и решила показать ему, из чего сделана.
— В начале разговора вы сказали, что аутопсия была необычная и странная. Что вы имели в виду?
Доктор подался вперед и просиял. Он явно ждал этого момента.
— Уж не знаю, насколько близки вы были с убитым, и, может быть, вас это не удивит… — Он взял несколько заранее отложенных в сторону фотографий и разложил их на столе перед Торой и Маттиасом. — Я имел в виду это.
Тора некоторое время разглядывала снимки, а когда в конце концов сообразила, что именно на них изображено, содрогнулась.
— Ваша реакция вполне понятна, — посочувствовал ей патологоанатом. — Гаральд Гунтлиб, очевидно, практиковал модификацию тела, как это называется в тех странах, где зародилась тенденция. Сначала мы подумали, что у него врожденная аномалия языка, но затем по рубцам поняли, что он сделал это недавно. И должен сказать, это вам не железки в языках у социальных извращенцев.
Тора смотрела на одну тошнотворную фотографию за другой, пока ее саму не затошнило.
— Прошу прощения, — пробормотала она сквозь стиснутые зубы и выбежала за дверь. Выскакивая в коридор, она услышала, как Маттиас сказал с притворным удивлением:
— Надо же, а ведь мать двоих детей.
В кафе Интерцентра было всего несколько человек. Тора предложила выпить кофе здесь, где можно спокойно разговаривать, не заботясь, услышит ли их кто-нибудь за соседним столиком. Они в одиночестве сидели в дальнем углу. Перед ними на украшенном мозаикой столике лежала желтая папка с материалами вскрытия.
— От кофе тебе полегчает, — сочувственно сказал Маттиас, глядя на дверь, за которой только что скрылась официантка, принявшая заказ.
— Я в норме, — огрызнулась Тора.
Она сказала правду — тошнота прошла. Выйдя из кабинета патологоанатома, она отыскала туалет и ополоснула лицо холодной водой. С ней такое уже бывало. Когда ее бывший муж только изучал медицину, он всюду разбрасывал свои учебники, причем оставлял их раскрытыми, и Торе становилось нехорошо, если она на них натыкалась. Впрочем, картинки в тех книжках даже близко нельзя сравнить с жутью, увиденной сегодня, — наверное, потому, что иллюстрации в учебниках все-таки обезличенные.