Теперь он станет подле нее с другой стороны и никого не подпустит к ней. Впрочем, все уже привыкли, что великие князья гневаются, если кто-то мешает их обеду с графом Разумовским.
Лишь только дверная ручка повернулась, Минна вскинула глаза на Андре.
Он улыбнулся и встал.
Минна рванулась было к нему, но опасливо оглянулась на спящего мужа и приостановилась. Приложила палец к губам. Глаза ее сияли смехом и нежностью. Смех адресовался глупому рогоносцу, спавшему на стуле, нежность изливалась на Андре, который с полупоклоном отодвинул перед ней портьеру, закрывавшую вход в маленький салон, примыкавший к столовой.
Это был совсем маленький салон. Он более походил на будуар – столик с лампой, два стула, небольшая софа…
Минна присела на край софы и подняла краешек юбки. Андре с вожделением смотрел на ножку в белом чулке и зеленой, под цвет платья, туфельке, вышитой серебром.
Минна потянула юбку вверх. Тонкая, изящная нога открылась до колена.
Андре в два шага оказался рядом, опрокинул Минну на софу, принялся расстегивать штаны.
Она томно откинулась, разбросала руки, выпятила губы, как для поцелуя… Нет, поцелуи потом, сейчас поскорей бы утолить желание, которое уже стало невыносимым… которое всегда становилось невыносимым после того, как начинались разговоры о троне, о будущей власти…
Яростно овладевая покорно раскинувшейся женщиной, граф Андрей Разумовский овладевал сейчас покорно раскинувшейся Россией!
Он твердо верил, что так будет: сначала они вынудят Екатерину отречься… в конце концов, с ней может что-нибудь случиться. Потом что-нибудь подобное случится с Павлом, и на троне окажется Минна.
Но не одна. Рядом с ней будет граф Разумовский. Советник, верный друг, незаменимое лицо в государстве… морганатический супруг!
…Когда его дед Розум валил свою жену на лежанку, это называлось у него «наяривать». Во времена графа Андрея Разумовского в обиход вошло жеманное французское выражение faire l’amour, делать амур, и это выражение он очень любил, однако сейчас он именно наяривал – да так мощно, что Минна жалобно постанывала и один раз даже вскрикнула:
– Ах, мои фижмы![19] Ты их сломаешь!
– Черт с ними, – тяжело дыша, ответил Андре и уткнулся губами в родинку между ее грудей.
Минна зашлась в блаженных стонах!
Спустя полчаса Павел открыл глаза от того, что у него затекла голова. Ему было невдомек, что Ганс уже вытащил из-под нее удобную подушечку. Великому князю пора было просыпаться.
Граф Разумовский и Вильгельмина сидели на своих местах и со странным, полусонным выражением лиц ели персиковый компот.