Полоса за полосой, меняя краски, светлел горизонт.
Когда широкая серая полоса, как обручем, перехватила купол неба, горизонт сразу порозовел. Несколько минут, и… запылали концы крыльев ветрянок, разбросанных за селом на горке, засветлились пожарищем верхушки рощи, заголосило село криками петухов, ревом скотины, ржанием сотен коней, рожком пастуха, чириканьем, свистом, пением птиц.
— Подъем, подъем. Дневальный, буди взвод. Дневальный!
Гришин на-ходу загонял непослушные ноги в сапоги.
— Дневальный! Спит. Ну, не стервец ли несознательный? — расталкивая спящего дневального, кричал Гришин. — Первое дневальство — и спать… Эх, служильщики, в рот вам кляп. Сыч. Котов, Воробьев, будите своих ребят. На водопой.
Через забор из штабного двора свесилась всклоченная голова дежурного для связи. Заспанные глаза обшарили двор.
— Что балаболите, несуразные, мать вашу… Вот поленом ошарашу, стервецы.
На дворе прыснули молодцы задорным смешком.
— Бачите, якись чертяко. Дивитесь, хлопцы… Хватай его за чепрыну да нахиляй сюда.
К забору подошел Гришин.
— Марш на водопой. Тихо чтобы.
Крик и смех прекратились.
— А ты, товарищ, зря мать-то кроешь. Просто надо бы сказать, и точка, — обратился он к обладателю всклоченной головы, ошарашенному дружным нападением ребят.
— Гляди, старшой, — совсем обозлился дежурный, — я тебе по черепушке один раз стукну, стерва.
Ребята остановились.
— Стукни только. Мы из тебя кишки враз выпустим. Тоже стукальщик нашелся.
— Проходите без остановок, — скомандовал Гришин. — Я сам договорюсь с ним. — Вот что, товарищ, катись отсюда колбасой, а то пойду сейчас и скажу комбригу, как ты хорошему нас учишь.
— Скажешь? Погоди ты у меня. Попадешься, стервец, я с тобой поговорю. Последние слова долетели уже с другой стороны забора.
Через час взвод, обогнав тянувшиеся но дороге полки, выдвинулся в голову колонны.
Гришин несколько раз оглядывался назад, проверяя, в порядке ли идет взвод, не рысят ли задние, не выехал ли кто из ребят из строя.
Кроме Гришина поведением взвода интересовался и командир бригады.
И он повертывался раза два в седле, окидывая взглядом тройки взвода.
— Гришина к комбригу вперед! — крикнул ординарец для связи.
Гришин толкнул лошадь и галопом подъехал к комбригу.
— Как дела, молодое начальство?
Гришин рассказал.
— Хорошо, что все идет на лад, а насчет ординарца я скажу начальнику штаба, что бы он приказал ваш взвод ставить подальше от ординарцев. Предупреди своих ребят, что мы находимся в пятидесяти верстах от фронта. Сегодня возможен налет на нас авиации противника. Надо, чтобы не стрелял никто и чтобы не было паники. Понял?