— Вы думаете, он как-то замешан в деле, которое мы расследуем?
— Как говорится, по самую благородную, аристократическую шею.
— То есть он сообщник Мельмота?
— Именно. Теперь на совести этой парочки уже три убийства.
— Три?
— Ну конечно. Во-первых, музейный сторож Дейвентри, во-вторых, сэр Джордж Фавершем, а в третьих, тот бедолага, что лежит в гробу Мельмота.
— Вы серьёзно полагаете, что они убили сэра Джорджа, потому что тот не захотел или не смог им помочь?
— Совершенно верно, Уотсон. Не сомневаюсь, что сначала они обратились с ключом Сетафа именно к нему, пообещав за перевод и расшифровку… Ну не знаю… Допустим, все сокровища, которые найдут помимо «Книги мёртвых». — Холмс сухо усмехнулся. — С их стороны было достаточно наивно обращаться с подобной просьбой напрямую к сэру Джорджу, и когда Фавершем не смог или не захотел пойти им навстречу, у них не оставалось никакого другого выхода, кроме убийства.
— Потому что он был посвящён в их тайну.
— Правильно.
Мысль об этом хладнокровном убийстве заставила меня содрогнуться. Мне вспомнилось бледное жестокое лицо Мельмота и жуткий блеск его глаз, глаз безумца.
— В этих убийствах… в том, как они тщательно спланированы… есть что-то нечеловеческое…
— Уотсон, мы имеем дело с негодяями. Они творят злодейства потому, что им доставляет удовольствие сам процесс.
— И вы полагаете, что мы их найдём в Холден-холле?
— Я не могу точно предсказать, как будут развиваться события, — сощурившись, Холмс выдохнул тонкую струйку дыма, — но я уверен, что нам удастся разузнать что-нибудь полезное.
Холден-холл располагался примерно в двадцати милях от старинного города Норидж. Отправились мы туда на двуколке, которую наняли прямо на вокзале. Вдоволь насладившись пасторальными сельскими картинами, которые открывались по обе стороны дороги, мы добрались до деревни Холден-Парва, где мне практически сразу же попался на глаза постоялый двор «Руки кузнеца».
— Холмс, желудок мне подсказывает, что уже время обеда, — промолвил я, ткнув пальцем в постоялый двор. — Завтракали мы в шесть, да и то обошлись тостом и чашкой еле тёплого кофе.
К моему изумлению, Холмс без всяких возражений принял предложение перекусить. Привязав лошадь к большому железному кольцу, вделанному в стену рядом с постоялым двором, мы вошли внутрь. Обстановка внутри была непритязательной: каменные полы, грубо сколоченные деревянные скамьи, столы и табуреты, но всё это выглядело чистым и аккуратным. Нас тепло поприветствовал хозяин, низенький тёмноволосый мужчина. Заказав хлеба, сыра, пикулей и по большой кружке эля, мы устроились на одной из скамеек. В зале подкреплялось ещё несколько посетителей, судя по нарядам — селян. Одеты они были в молескиновые брюки, гамаши, кожаные безрукавки и рубахи, подпоясанные широкими ремнями. Стайка местных жителей сгрудилась у барной стойки и судачила о чём-то с хозяином.