– Но как же Республика? – уже теряя уверенность и напор, пробормотал Бернадот. – Ее идеалы?
– Республика? – Я усмехнулся. – Это забавно. Скажите, ваше превосходительство, Республика противоречит монархии?
– Но как же?!
– Республика, в переводе с латыни, означает «общее дело». И насколько я понимаю характер Бонапарта, по его замыслу, новая монархия будет той самой Республикой, в которой процветание державы будет общим делом и государя, и всего народа. Все остальное – свобода, равенство и братство – лишь трескучие слова. Мы и без того все равны перед Господом, мы и без того ведем себя, как братья, если, конечно, не забывать о Каине и Авеле. Мы не можем быть свободными, ибо жизнь каждый раз предлагает нам выбор, а наличие выбора исключает свободу.
– Проклятье! – Лицо Бернадота стало пунцовым от гнева. – Ты пытаешься опутать меня этими нелепыми словесами! Я свободен, слышишь меня? Я – свободен!
– Несомненно. – Я улыбнулся. – И сейчас вам необходимо сделать выбор, от которого зависит судьба Франции, а также ваша, моя и…
– Ступай прочь! – Первый консул хлопнул ладонью по столу. Я щелкнул каблуками и, развернувшись, направился из шатра. – Скажи дежурному офицеру, чтобы нашел для тебя место в палатке.
* * *
Утреннее солнце, в легкой дымке встававшее над кромкой леса, освещало поросший дубняком холм, широкий луг перед ним и Луару, величественно струящую воды к Атлантике. Вдали за рекой виднелись шпили замка, некогда подаренного королем Генрихом II своей несравненной возлюбленной, Диане де Пуатье. Я хорошо помнил эти места; за последние две сотни лет они мало изменились, разве что дубы стали толще, да замок казался пришедшим в запустение. Лис тоже казался взволнованным. Он стоял позади генерала Бонапарта, наблюдавшего в подзорную трубу, как скачут через луг всадники с белыми флагами.
– Это парламентеры, – склонившись к дофину, пояснил он.
– Я вижу. – Мальчик улыбнулся.
Кавалеристы были уже совсем близко.
– Мне кажется или вон тот, расфуфыренный, точно персидский шах, генерал Бернадот? – Наполеон бросил это в пространство, не обращаясь ни к кому лично, просто желая выразить обычное свое раздражение при виде соперника.
– Да, он, – подтвердил стоявший чуть поодаль Жюно. – Должно быть, этот самозваный Цезарь решил порадовать нас последними модами Парижа. Эти перья на шляпе выглядят смешно, вы не находите?
– Как по мне, так все лучше, чем тот васильковый мундир, в который вы меня обрядили при отбытии в Египет, – не замедлил вставить шпильку капитан д’Орбиньяк.
Бонапарт кинул на своего наперсника гневный взгляд. Дофин попытался замаскировать смешок кашлем.