Вернувшись с пикника, Синтия обнаружила письмо из Нортумберленда, которое принесло ей облегчение и разочарование одновременно.
В этот вечер она оделась с особенной тщательностью — надела платье, медный оттенок которого прекрасно гармонировал с цветом ее волос. Низкий, на грани скандального, вырез обнажал белоснежную кожу и значительную часть ее красивой груди, а волосы она подняла вверх, оставив несколько непокорных завитков, падавших на изящную шею.
Редмонды организовали для своего приема два обеда, пригласив несколько дюжин представителей местного дворянства. Первый обед, последовавший за пикником, прошел безупречно — благодаря вышколенным слугам, искусным поварам и разнообразным блюдам. Майлс, Вайолет и Джонатан обладали изысканными манерами и знали приглашенных всю свою жизнь. Даже Вайолет не сказала ничего неприличного.
Но поскольку все было запланировано заранее, Синтию посадили между двумя пожилыми вдовами, одна из которых клевала носом над своим супом.
Когда обед закончился, леди Джорджина расположилась за фортепиано, а лорд Милторп вызвался переворачивать для нее ноты. Леди Уиндермир была единодушно избрана распорядительницей танцев.
К несчастью, лордом Аргоси тут же завладела одна из соседских девушек, но у нее были пятна на лице и волосатые руки, так что Синтия нисколько не опасалась, что он потеряет к ней интерес. Однако у судьбы было весьма странное чувство юмора, поэтому она вдруг обнаружила, что ей предстоит танцевать кадриль с Майлсом.
Заиграла музыка. Веселая и заразительная.
И тут они оба поняли, что им придется касаться друг друга. Странно, но никогда такой странный танец, как кадриль, не казался им таким пугающим.
Они уставились друг на друга, не двигаясь с места, хотя остальные танцоры уже пришли в движение.
Наконец Майлс взял ее руку. Взял с такой осторожностью, словно это было нечто хрупкое, способное разбиться. Столь же осторожно он положил ее руку на свой локоть и начал выполнять фигуры танца, называемые леди Уиндермир.
Синтия молчала, не в силах вымолвить ни слова. Прикосновения Майлса завораживали, а его рука — загорелая и поросшая рыжеватыми волосками, как она теперь знала, — казалось, обжигала ее руку даже сквозь рукав его сюртука и ее перчатку. Она необычайно остро ощущала этого мужчину…
Это просто смешно, решила она.
Ее внимание привлекла музыка. Леди Джорджина действительно очень хорошо играла. Женщина, предназначенная для Майлса Редмонда.
Эта мысль привела Синтию в чувство.