Его естество тут же окаменело.
— Я обыскала весь дом, пока не нашла три штуки в этой комнате, в коробке. К счастью, здесь пахнет сигарами.
— Ружья, шерри и комната с табаком. Мечта юной леди…
— Сигары помогают мне расслабиться.
— Полагаю, охота за наследниками — очень нервное занятие.
Синтия вознаградила его попытку сострить наклоном головы и вытянула руку с сигарой перед собой, задумчиво глядя на тлеющий кончик.
— Видите ли, я обнаружила, что постоянно вести себя прилично и блистать — это крайне тоскливо. И поскольку мне придется отказаться от всех дурных привычек, когда я выйду замуж, то сейчас… В общем, я придерживалась поведения, которое демонстрировала до брака, но не смогла устоять перед соблазном.
Майлс помолчал, не зная, как реагировать на подобные откровения.
— А как же честь, мисс Брайтли? — произнес он наконец.
Она резко повернулась к нему:
— Уверяю вас, я имею больше понятия о чести, чем многие из тех, кто спит под этой крышей сегодня, мистер Редмонд.
Их взгляды встретились, и Майлс задался вопросом, не включила ли Синтия и его в число этих людей. Он вспомнил о леди Мидлбо. Третий этаж, четвертая дверь налево. Вот где он должен находиться в данный момент.
Она восприняла его молчание как извинение. И не ошиблась.
— А в чем заключалась сегодняшняя игра? — Ему действительно хотелось это знать.
— Мы должны были выпивать по бокалу, когда леди Джорджина говорила: «О, мистер Редмонд! Как интересно!»
Майлс был поражен. Кто бы мог подумать, что Синтия замечает подобные вещи. И вновь он разрывался между весельем и гневом.
Джорджина действительно слишком уж часто повторяла эти слова.
— Возможно, она находит меня интересным, — сухо заметил Майлс.
— Возможно, — согласилась Синтия с явным скептицизмом.
Майлс не мог не улыбнуться. Синтия же снова пошевелилась, и платье натянулось на ее груди, вызвав у Майлса знакомое напряжение в чреслах.
— Леди Джорджина очень мила, — добавила она таким тоном, словно в чем-то его обвиняла.
— Вряд ли ее можно за это винить, — быстро нашелся Майлс.
Его замечание показалось им обоим забавным, и они обменялись улыбками. Дымок ее сигары витал над ними как паутина, готовая опуститься.
«Уходи сейчас же, дурак», — сказал себе Майлс.
— Вы думали о том, что ваша брачная жизнь может оказаться крайне тоскливой, мисс Брайтли?
Она устремила на него долгий взгляд, затем отчетливо произнесла:
— Тоскливой, но богатой.
Майлс замер.
А затем его охватила ярость, возникшая ниоткуда и вместе с тем отовсюду.
Эта ярость заставила его пересечь комнату и опуститься на колени перед Синтией. Она уставилась на него широко распахнутыми голубыми глазами. А кончик сигары ярко тлел между ее пальцами точно третий обвиняющий глаз.