— Пока она ходит с трудом, но врачи утверждают, что через несколько месяцев все будет в порядке. — Рон неловко вертел в руках бумажник. — Послушайте, я все же хотел бы…
— Пожертвуйте эти деньги в Бостонский Центр помощи беженцам, — ответила Марисала. — Это будет для нас лучшей наградой.
Рон кивнул.
— Хорошо, так и сделаю. — Он покосился на Флаффи и дочерей. — Ладно, тогда мы, наверно, пойдем.
— У нас есть поводок… — Марисала двинулась в сторону кухни.
— Спасибо, я принес с собой. — Рон достал из кармана кожаный поводок. — Пойдемте, девочки.
Собака вскочила, сделала круг вокруг девочек, затем вокруг Лайама и устремилась на кухню.
— Флаффи, вернись! — младшая девочка побежала за ней.
— Я ее приведу, — спокойно сказала Марисала и пошла на кухню.
Лайам слышал, как она подзывает щенка по-испански.
Старшая девочка удивленно расширила глаза.
— Разве Флаффи понимает по-французски? — спросила она у отца.
— Это испанский, Эшли. Да, думаю, за несколько недель она успела кое-чему научиться.
Из кухни появилась Марисала с Эвитой… нет, с Флаффи на руках. Она поцеловала щенка в кудрявую макушку, опустила его на пол и помогла Рону пристегнуть поводок к ошейнику; затем подняла глаза на девочек.
— Смотрите за… за Флаффи получше. Ради меня, хорошо?
Девочки согласно кивнули.
— Почаще ее гладьте и не забывайте чесать за ухом!
Те снова закивали в ответ.
— Вот и хорошо, — тихо закончила Марисала.
— Еще раз спасибо, — поблагодарил Рон их обоих и исчез за дверью вместе с дочерьми и щенком.
Марисала подняла глаза на Лайама и выдавила из себя улыбку.
— Какие милые девочки, правда?
— Марисала, как ты?..
— Все в порядке. Ты же предупреждал меня, что рано или поздно это случится… Нет, со мной все нормально.
Марисала удивительно преобразилась — Сантьяго ее бы не узнал. На ней было простое летнее платье, и Лайам вдруг вспомнил, что уже несколько дней не видел на ней ни майки, ни шорт. Если быть точным, она отказалась от любимой одежды после того вечера на балу… После той первой ночи.
Теперь Лайам и Марисала проводили ночи в одной постели — и, будь на то их воля, не вылезали бы из нее целыми днями! Однако порой Марисала удивляла Лайама. Он никак не ожидал от нее такой робости, даже скованности в постели. Впрочем, это понятно, думал он: ведь до сих пор у нее был только один возлюбленный, да и тот — из Сан-Салюстиано. Видимо, Энрике требовал от нее полной пассивности.
Да какая разница! Главное — что Марисала его любит и согласна стать его женой! Он еще успеет научить ее всему, чего она не умеет. Ведь у них целая жизнь впереди!