— Кен поедет в другой приют, — закончил Майлз.
— Чтобы умереть.
— Вы уже говорили об этом, но я так не думаю. Я даже запрещаю упоминать об этом. Будучи вашим шефом, я вправе настаивать. И надеюсь, что вы будете относиться к тому, кто займет место Кена, не хуже, чем к нему.
— Я люблю всех детей, — прошептала Джина.
— Вы можете невзлюбить новенького. Можете негодовать, потому что он занял место Кена. Но вы не должны. Понимаете?
— Да, понимаю, — ответила Джина, все еще болезненно переживая за Кена. Потом она вспомнила тихий голос Майлза, волнующую близость их плеч, и, в то же время, ощущение какой-то искусственности. Не то, что те, другие, краткие мгновения: внезапная улыбка, случайное прикосновение руки, теплый взгляд над изуродованным мишкой… Они были понятны ей, даже если и казались невероятными, а поверить в них означало бы начать что-то, чего она никогда в жизни не знала.
— Понимаю, — повторила она и добавила: — Я постараюсь справиться.
— Человек получает только то, что просит, мисс Лейк, — загадочно произнес он.
— Я ничего не просила.
— Нет? Похоже, что юный Молори тоже ничего не просил. В таком случае, как бы ни неприятно это было, мы должны довести дело до конца. — Он коротко рассмеялся, но Джина, даже не улыбнувшись, вышла из комнаты.
Она никак не могла найти ключ к словам Майлза: «Человек получает только то, что просит»… «Мы должны довести дело до конца»… Что он имел в виду?
Джина едва замечала встревоженные взгляды Тони. Отъезд Кена заполнил все ее время до конца недели. Ей выпало упаковать его жалкие пожитки, да и какие вещи могли быть у ребенка, которого все время перевозят из приюта в приют?
Она сложила маленькие брючки, но сначала извлекла из карманов необходимые каждому мальчишке вещи: перочинный нож без лезвия, сломанную рогатку, три грязных шарика, кучку камешков, заплесневелое яблоко, заостренную палочку и высохшую лягушку. Следуя порыву, она вернула все, кроме обсосанного леденца, яблока и лягушки. Джина завернула их в бумажную салфетку и понесла к мусоросжигателю. На ступеньках стоял Майлз.
Инстинктивно она попыталась спрятать детские сокровища за спину и тем самым привлекла его внимание.
— Что там у вас? — требовательно спросил он.
— Ничего.
— Ой ли? Давайте взглянем.
— Нет.
— Это, — хотя он и улыбался, в голосе его слышался металл, — не личные вещи?
— А вы отнесетесь к ним с уважением, если личные?
— Да, как это ни странно для вас. Однако я думаю, это что-то другое. Свои личные вещи обычно не берут из мальчиковой спальни, но посмотрим…
Он развернул салфетку.