Вечером драка вспыхнула вновь. Весть о ней облетела город. Турки, тайком подстрекаемые местными властями, собрались напасть на квартал «Аш-Шарадык». Для отпора квартал поднял своих жителей; во главе, словно народный вождь, встал Салех Хаззум, привыкший защищать собой, как щитом, свой квартал, который был для него его семьей, его городом, его второй родиной. Как и утром, завязалась ожесточенная схватка, многие — нападающие и защищающиеся — получили ранения. Салеха и еще нескольких жителей квартала схватили и отправили в тюрьму. Воспользовавшись их отсутствием, турки начали хозяйничать в квартале «Аш-Шарадык», и после этого случая некоторые из них стали приходить сюда исключительно из-за Катрин.
Полночь. На улице мрак, холод и дождь. Зима на исходе. Февраль. Тучи заволокли небо, затмили звезды. В кромешной тьме пробирается между лачугами мужчина. Всюду непролазная грязь, лают собаки, мелькают странные тени. Мужчина идет, не обращая внимания на непогоду и грязь. Он спокоен, ветер треплет его одежду, палка то застревает в грязи, то попадает в яму или лужу. Это Салех Хаззум. Сегодня он вышел из тюрьмы — просидел там целый год, хоть и был невиновен: ведь он защищался, как и весь квартал, от налетчиков, вооруженных ножами, дубинами, поджигавших лачуги, совершавших насилие. Но то были турки, им все можно, а арабу… Вот так и был вынесен приговор.
В тюрьме он был в курсе всех событий, происходящих в городе. Узнал, что «прелестная Катрин» была ему неверна. Возможно, ее к этому принудили, но так или иначе она ему изменяла. «Распутство, — думал Салех, — у нее в крови. Оно читается на ее лице, слышится в ее смехе, привлекает в квартал чужаков. Она сама вынесла себе приговор — смерть». Но Салех решил: «Я не стану марать руки ее грязной кровью». Он любил ее, желал ее, но еще больше он любил свое мужское достоинство, свой квартал. Он знал, как ему поступить, какой сделать выбор. Это решение созревало не один день — многие месяцы. Находясь за решеткой, Салех думал о Катрин, а когда она пришла его навестить, отказался от встречи, запретил ей приходить и даже упоминать его имя. Это он передал ей через одного из знакомых и был непреклонен в своем решении. Мужчина, сообщивший об этом Катрин, даже пригрозил от себя самого, что если она ослушается, то очень об этом пожалеет.
Жестокая жизнь порождает жестокость чувств. Здесь море диктует свои законы. В море кристальная чистота соседствует с грязью. Море дышит, движется и самоочищается. «Я не изменю себе, — решил Салех. — Здесь нас считают чужеземцами. Сегодня мы здесь, завтра отправимся в другое место или вернемся на родину. Такова наша жизнь. Но в борьбе с трудностями нужно четко определить границу между чувством и разумом, между любовью и долгом. Да, Катрин прелестная женщина, способная взволновать до безумия. И я любил ее… Женщины лучше мне знавать не довелось. Я и сейчас люблю ее. Но дальше так продолжаться не может. Катрин должна или умереть, или уехать. Третьего не дано».