— Да ничего страшного.
Глория и Гонзага смотрели, как девушка нагоняет старика. Он приволакивал левую ногу.
— Вы действительно думаете, что так все и было? — спросила Гонзага.
— Вполне возможно, — ответила Глория. — Или же у меня воображение разыгралось.
— Надо будет выяснить это. Попробую обратиться в Министерство по делам ветеранов, в тамошнем архиве могут найтись сведения о родных старика. Можно установить его связь с Антоном, или Энтони, или как его там. — Гонзага произносила все это быстро, напористо. — Знаете, а ведь, похоже, мы напали на новый след, способный привести нас к цельной картине. Может же существовать масса людей, которых мы пока и найти-то не пытались. Кто-то, знающий обо всем этом намного больше того, что удалось выяснить нам. Я думаю…
Глория, слушая ее, время от времени кивала в знак согласия. Гонзага хотела начать с самого начала и думала, что им удастся выяснить все, понять все до последней точки.
А Глория не испытывала уверенности в том, что ей хочется узнать что-либо сверх того, что она уже знала.
Может быть, Карл и был вором. А может быть, деньги — или драгоценности? — или и то и другое? — принадлежали отцу Карла, а дядюшка был двуличным лжецом. Но могло быть и совсем иначе, и Карл нажил деньги каким-то другим путем.
Возможно, это удастся выяснить, возможно, не удастся.
И, глядя в спину уходящему старику, Глория вдруг поняла, что она с этой историей покончила. И ничего больше знать не желает. Неведение, которое жгло ее не один день и мучило не одну ночь, быстро блекло, обращаясь в воспоминания, в опыт, который она уже мысленно видела вставленным в рамочку и застекленным. И она сознавала: это конец ее любви. Потому что любовь есть желание понять, а освобождение от нее позволяет удовлетворяться одними вопросами — без ответов.
Ей было спокойно.
Гонзага же, напротив, деловито сплетала предположения в теорию и вытягивала из нее нить расследования. Ей понадобится помощь Глории, они…
— Я не уверена, что смогу быть вам чем-то полезной. На этот раз.
Гонзага прервалась на полуслове:
— Что?
— Я говорю, что не знаю, смогу ли быть вам полезной.
— Вам не хочется выяснить все обстоятельства?
— Хочется, — ответила Глория. — Вроде как.
— Вы же стремились участвовать в расследовании.
— Я помню.
Пауза.
— Меня это и сейчас интересует, — сказала Глория. — Просто мне пора вернуться к собственной жизни.
Гонзага кивнула:
— Понимаю.
— Но вы все-таки дайте мне знать, если выясните что-то новое.
— Конечно.
— И если я смогу чем-то помочь, — если вам не удастся найти ответы самой, — звоните мне, не стесняйтесь.