— Тогда ты должен был сказать об этом мне, вместо того чтобы... — Она взмахнула рукой. — Впрочем, все это уже не важно. Что было, то прошло.
— Судя по выражению твоего лица, это не так, — заметил Джайлс. Минерва промолчала, и он добавил: — Я не хотел причинять тебе боль. Ни тогда, ни сейчас.
— Я до сих пор не понимаю, почему ты считаешь меня неспособной сохранить твои секреты. Я понимаю, почему ты думал так раньше, но теперь, когда мы поженились...
— Мне очень трудно доверять кому-либо, — признался Джайлс. — Рейвенсвуд объясняет это тем, что я слишком долго вел двойную жизнь, скрывая от всех свое истинное лицо. Скрывать что-то стало моей второй натурой.
— Это не так, — заявила Минерва.
Он настороженно посмотрел на нее.
— Что ты имеешь в виду?
На лице Минервы появилось сочувственное выражение.
— Ты не веришь другим людям, потому что не веришь самому себе, — ответила она.
Джайлс тяжело вздохнул.
— Я верю в себя, — проговорил он.
— Будь это так, ты бы не корил себя за то, что сделал много лет назад. Не считал бы себя неудачником из-за того, что сейчас что-то вышло из-под твоего контроля.
— Далеко не все вышло из-под моего контроля! — возмутился Джайлс, снова набирая полную грудь воздуха. Настало время признаться в самом болезненном для него: — Я могу выйти из этой передряги, если соглашусь и дальше быть информатором. Правительство не хочет, чтобы я оставлял свою деятельность, так что, если я соглашусь вернуться, власти, возможно, выполнят требование Ньюмарша.
— А ты сам этого хочешь?
— Нет, черт побери! Но я не вижу иного выхода из сложившейся ситуации. Если я не сделаю этого, Ньюмарш меня погубит. Нас погубит!
— А что об этом говорит лорд Рейвенсвуд?
Джайлс покачал головой:
— Чертов глупец считает, что я должен назвать слова Ньюмарша враньем, довериться ему и его начальству, которое позаботится о том, чтобы барон не смог выполнить своих угроз.
— Что ж, возможно, тебе следует к нему прислушаться. — Шагнув к мужу, она положила ладонь на его щеку. — Ничуть не сомневаюсь в том, что за долгие годы ты сделал для страны много хорошего. Я сама слышала, как ты выступал в зале суда. Уверена, что все это учтут.
— Думаешь? Уж я-то знаю, с какой легкостью такие вещи забываются, когда дело касается политики, — хрипло проговорил он.
— Я знаю: что посеешь, то и пожнешь, а ты много лет сеял преданность, честь и правосудие. Для тебя настало время собирать урожай. — Минерва погладила его щеку. — Рейвенсвуд доверяет тебе, и, думаю, его начальство — тоже. Так что, возможно, тебе следует подумать о том, чтобы доверять нам — хотя бы немного. Мы — не твой отец. И мы не оставим тебя в беде, обещаю!