— Вижу оленей,— сказал я и тотчас лишился бинокля.
Усевшись поудобнее, уперев локти в колени, зоологи погрузились в молчаливое наблюдение. Потом они встали во весь рост — и олениха мгновенно подняла голову, несколько секунд всматриваясь в нашу сторону.
— Какая все-таки чуткость и осторожность,— сказал я.
— Еще бы,— отозвалась Галя.— Только это и спасает их от тигра. Тигру легче добыть кабана или изюбра, чем пятнистого оленя. Человеку проще охотиться, у него транспорт, оружие. Тигр же полагается только на себя. Он должен найти и выследить зверя, суметь, не спугнув его, приблизиться на такое расстояние, чтобы в несколько прыжков настигнуть. Тигр ведь не может долго преследовать. Но если раньше тигр добывал зверя за сутки, теперь, когда животных в тайге стало меньше, за трое-четверо...
По вечерам под ногами у нас постоянно вертелся кот лесника. Он притягивал внимание всех. Но, как выяснилось, наблюдали за котом мы по-разному. Однажды на мою фразу: «Хоть издали бы глянуть на тигра»,— Галя откликнулась так:
— А зачем вам тигр? Вот кот, понаблюдайте за ним.
Кот чувствовал себя на поляне хозяином. В нем играла природа хищника. Хищника смелого, предприимчивого.
Когда Саша с Димой в первый свой день на кордоне начали устанавливать палатку, никто, наверное, не обратил внимания, как насторожился кот, увидев зашевелившуюся, почти натянутую ткань палатки. То, что произошло вслед за этим, было так неожиданно, что в первые секунды все мы растерялись. Только что стояла маленькая палатка, Дима возился возле нее, укрепляя колья, и вдруг — треск раздираемой ткани, а на земле вместо палатки — шевелящийся ком. Опомнившийся Дима встряхнул материю, и из нее выскочил ошалевший кот. А было все просто — кот уловил движение ожившего материала, и сработал инстинкт хищника.
«...Чем не тигр?» — так мог сказать наверно только биолог. Для меня, горожанина, далекого от биологии, кот был скорее забавой, элементом домашнего комфорта. Но сомневаться в словах Галины, имевшей дело с трехметровыми кошками, оснований не было.
...Галина Салькина выросла на южном побережье Приморья, в многодетной семье, и с детства, пользуясь большей свободой, нежели ее сверстники, целыми днями пропадала в тайге. После окончания школы Галя поступила на лесотехнический факультет Уссурийского сельхозинститута. Казалось бы, судьба ее была решена. Однако, проучившись год, она ушла из института. Почувствовала, что изучает совсем не то — на самом деле ее интересует зоология. Галя подает документы на биофак Дальневосточного университета. Становится студенткой-заочницей и одновременно делает попытки получить работу в заповеднике. Пока только лесником. Ей отказывают и в первый раз, и в пятый. Основания для отказа вполне резонные — не для женщины такая работа. Слишком уж тяжела и сложна обязанность охранять тайгу. Да и опасна. Всем была памятна судьба зоолога Капланова, имя которого носит сегодня Лазовский заповедник,— он погиб от пули браконьера. Но Салькина не прекращает своих попыток, ей удается стать лесником в Комсомольском заповеднике на Амуре. И только потом, после двух лет работы, ее соглашаются взять в Лазовский заповедник. Работа в родных местах не стала легче, может быть, даже тяжелее в каком-то отношении. Ведь в тайгу ходят в основном свои, местные. И попробуй объясни им, что делать этого нельзя, если тайга была частью жизни не одного поколения приморцев — она давала мясо, рыбу, лес для строительства, ягоды, грибы, лекарства.