Принц Георг мерил шагами гостиную в резиденции «Ройял-Хаус», расположенной поблизости от замка — в его тени. Вечно в тени. Георга снедала ненависть: он не прощал вероломства.
Ему только что стало известно, что Д'Фабрэ переметнулся на сторону князя Генриха в наболевшем вопросе о присоединении к Франции.
«Мы никогда, даже под страхом смерти не объединимся с Францией», — говорилось в заявлении Генриха. И министр финансов, этот жалкий лизоблюд, тут же подхватил: «Если нас подчинит Франция, мы потеряем свою национальную самобытность, превратимся в деревенских бедняков и мелких буржуа — кое-кому это было бы только на руку».
С каждым днем становилось все очевиднее, что народ склоняется к позиции Генриха. А его вообще перестали замечать… На днях одна бульварная газетенка по недосмотру редактора прибавила ему десять лет, и эта ошибка прошла почти незамеченной — он догадывался, что люди считают его никчемным стариком, отжившим свой век.
Это предубеждение необходимо было искоренить — причем безотлагательно. Для этого требовалось заручиться поддержкой кого-нибудь из министров, но не червяка, вроде Д'Фабрэ, а преданного человека, разделяющего его взгляды и убеждения. У Георга имелся на примете достойный кандидат — Франсуа Жерар. Они были знакомы со школьной скамьи. Вместе играли в футбольной команде. И что немаловажно — к нему благоволил Генрих.
Георг нахмурился и потер виски. Должен же быть какой-то выход… Кажется, у Жерара есть связи в армии. Там можно найти дисциплинированных специалистов, которые не станут задавать лишних вопросов.
Да. Это то, что нужно. Придется, правда, действовать через посредников. Исполнителям вовсе незачем знать имя того, кто… Георг остерегался даже мысленно произносить это слово. Как-никак, он — принц. Член правящей династии не опустится до низменных материй… если не заставит жизнь.
Маленький двухмоторный самолет кружил над Лазурным берегом. Внизу мелькали черепичные крыши Сен-Тропеза, золотые полоски пляжей, россыпи островков на фоне морской синевы. К востоку от Канн берег поднимался уступами. Мыс Антиб вдавался далеко в море.
Этьен Д'Фабрэ и его жена Эмилия впервые за долгое время смогли позволить себе отправиться на отдых. У Эмилии, дочери богатейшего парижского парфюмера, была вилла неподалеку от мыса Антиб.
— Этьен, — ворковала Эмилия, прильнув к мужу, который даже в самолете не отрывался от папки с документами, — Этьен, я — как бы это сказать? — очень хочу…
Министр устало повернулся к своей пятидесятилетней жене. В ней сразу можно было угадать француженку: невысокая, смуглая, оживленная, она всегда следила за модой и не утратила женской привлекательности. Ей было невдомек, что муж пустил по ветру ее капиталы. Она по наивности доверила ему ведение своих финансовых дел и ничего не заподозрила, когда он показал ей фальшивые отчеты, свидетельствующие о мифических прибылях. Этьен проигрался в пух и прах. В прошлом году, оказавшись по делу в Соединенных Штатах, он завернул в Атлантик-Сити. Это было роковой ошибкой. Американские казино не желали ждать. Пришлось набраться духу и выпотрошить большую часть ее счетов. Если она дознается…