А Хуан никогда в жизни не видел корриды и даже, как говорит русская пословица, не знал, с чем ее едят.
Но в него верили — и он решился. Спохватились потом люди, стали отговаривать его: мальчишка ведь. Но куда там! Сквозь замерзшее окно на него смотрела Оля, Хуан не видел ее, но точно знал, что она оттаяла дыханием маленький кружочек на замерзшем стекле и теперь смотрит сквозь этот кружочек сюда, на улицу.
Хуан даже не чувствовал холода — он искал быка. Малыш был где-то рядом, он бродил по снегу между притихшими избами.
У Хуана не было никакого оружия, у него даже не было определенного плана. А бык бродил где-то рядом...
Неожиданно они увидели друг друга. Совсем близко.
Наверно, целую минуту бык тяжело смотрел на Хуана, потом стал медленно опускать голову.
Хуан быстро оглянулся, но вокруг никого не было.
В это мгновенье бык заревел и бросился вперед.
Мальчик никогда не был на корриде, но, пожалуй, зрители ее получили бы удовольствие, видя, как он увернулся от быка.
А Малыш поднял голову и очень удивился. Ему казалось, что его рога обязательно достанут человека. И он повернулся, чтобы напасть еще раз.
Теперь быку было легче: Хуан оказался в узком проходе между двумя заборами. Ему некуда было спрятаться, некуда бежать, и бык снова бросился на мальчика.
Огромная туша его занимала весь проход, широкими потными боками он касался заборов и неотвратимо надвигался на Хуана.
Это было чудо, но Хуан опять увернулся. Правда, для этого он присел, чтобы бык не раздавил его о забор. Он не знал, что настоящий тореро так и делает...
На плече Хуан почувствовал горячее. Бык слегка задел его рогом. Больно не было, но страха теперь уже тоже не было. Было жарко...
Хуан содрал с себя стеганку, она была в крови.
Теперь, когда бык снова бросился на него, мальчик махнул перед его носом окровавленным ватником и обманул врага.
И опять Хуан не знал, что сделал именно так, как делают опытные тореро. Хуан не знал, что окровавленным ватником он действовал, как мулетой...
Он только знал, что должен, не убивая, победить быка, что больше некому и что где-то там, за замерзшим окном, Оля.
Теперь, когда первый страх прошел, когда он три раза обманул быка, Хуан даже специально дразнил его. Он неясно понимал, что чем больше злится это сопящее страшилище, тем сильнее он — человек, Хуан, Ваня, как называли его здесь.
А бык снова летел вперед. Теперь Хуан не приседал, он даже не отскакивал. Он взмахивал ватником перед самым носом рассвирепевшего Малыша и проводил его мимо себя.