Брошенная человеком в берете фраза заинтересовала меня. Разговор шел об амнистии политических заключенных. Но будут ли вообще отменены репрессивные законы?
За годы господства военных десятки тысяч политических деятелей прошли через тюрьмы. Преследованиям подвергались коммунисты, перонисты
(Перонизм (хустисиалистское движение — от слова «хустисия» — «справедливость»)
— крайне разнородное по социальному составу и противоречивое течение. В последние годы усилилась ожесточенная борьба между правым крылом перонизма, отражающим интересы буржуазии и помещиков, и левым крылом, в которое входят представители трудящихся.), радикалы — все, кто поднимал голос в защиту национального достоинства, против подчинения интересов нации иностранному капиталу.
...Наутро Буэнос-Айрес трудно было узнать. Многотысячные колонны манифестантов заполнили центральные улицы. Все двигались к зданию конгресса и Розовому дворцу.
«Немедленную свободу политическим заключенным!», «Отменить репрессивные законы!» — требовали демонстранты, собравшиеся у монументального серого здания, где шло первое заседание нового конгресса. А когда митинг закончился, людской поток направился к тюрьме Вилья-де-Вото. После наступления темноты у тюрьмы собралось уже около сорока тысяч человек. Положение складывалось критическое. Той же ночью новый президент Эктор Кампора, не дожидаясь решения конгресса, отдал приказ о немедленном освобождении политзаключенных. К утру 275 арестантов вышли на свободу. А на следующий день конгресс единогласно принял закон об отмене репрессивного законодательства, включая антикоммунистический закон 17401, по которому подвергались преследованиям аргентинские патриоты.
«Красный» учитель Энрике
Энрике Гонсалес — плечистый, высоченный парень с белозубой улыбкой и веселыми черными глазами — сопровождал меня по Буэнос-Айресу.
Увидеть хотелось многое, и двадцати четырех часов в сутках не хватало. Казалось, что город стремится оправдать данное ему несколько веков назад название — Буэнос-Айрес — «Добрые ветры». Повсюду народ праздновал победу над реакцией. С флагами выходили колонны встречать Освальдо Дортикоса и Сальвадора Альенде, приглашенных на церемонию передачи президентских полномочий.
Энрике повел меня на первую демонстрацию, организованную комсомольцами Буэнос-Айреса у здания чилийского посольства.
Тысячи 15—20-летних ребят дружно скандировали лозунги, выбрасывали вверх сжатые кулаки — символ солидарности интернационалистов всего мира. Вспыхивали блицы репортеров, пробегал по толпе луч прожектора — работали осветители кинохроники и телевидения. А комсомольцы (я был потрясен увиденным) привычно закрывали лица флагами или плакатами, как делали это в течение долгих нелегальных лет. Стоило лучу уйти в сторону, и снова открывались улыбки, сияли глаза.