Неожиданно воспротивился Савин: он кричал, некрасиво дергая горлом, что не может быть его сын такой идиот, чтобы благозвучного Василия заменить неизвестно чем, собачьей кличкой, что надо больше читать, а не играть в компьютерные игры, и вот откуда все эти немецко-фашистские имена! Он даже схватил сына за шиворот с намерением потрясти, но Васька так покорно закрыл длинными ресницами ясные глазочки, что Савин детский шиворот выпустил и закрылся в туалете с газетой и журналами. Вообще, такое поведение не было характерно для мужа, уютной флегмы, и я даже какое-то время пыталась проанализировать, откуда что взялось, но потом эту затею отложила, а сегодня поутру оставила ее совсем. Не скажу, почему.
— Мама, — младший сын появляется снова, — мама, а когда дедушка подарит мне мопед?
— Когда вырастешь, деточка. — Глажу его по кудрявой голове.
— А Иван Григорьевич говорит, что дедушка мопед подарит ему, а мне никогда, — слегка ябедничает из-под руки сын, — потому что я — даун…
Возвращаюсь на кухню, какое-то время бездумно смотрю в темное стекло, вижу только свое отражение в ореоле падающего снега. Мне кажется, что, выйди я на улицу, пенопластовая крупа откажется таять на моих волосах, плечах, длинном носу и высунутом языке. Она сможет растаять только на правом, горящем ухе.
Выдвигаю высокий ящик для кастрюль. Большая корзинка простой геометрической формы. Утром мне ее вручил посыльный, мальчик-курьер, хороший парень с открытой улыбкой и чистыми ладонями бабушкиного любимца. Я удивленно расписалась в фиолетовой квитанции. Пришла в голову неоправданная мысль, что это новогодний подарок от мужа, но муж принципиально не дарит цветов, — у него принципы, не помню, какие.
Среди белых лилий с зелеными хищными стеблями и глянцевыми листьями что-то темнеет. Сильно зажмуриваю глаза, чтобы как можно крепче. Закрываю рот руками, чтобы как можно плотнее. Заставляю себя глубоко вдохнуть… и еще раз — не получается… и еще раз — не получается. Понемногу проталкиваю в ленивую трахею порциями воздух. Долго не могу взять в руки классическую «Cat-O-Nine» — «кошку», плеть-девятихвостку с хвостами из черной кожи и маленькими узелками на концах. Ею можно оставить кудрявый иероглиф на гладком бедре, можно — рваную рану, а можно снять мясо до кости.