…Выбегаем из номера, рвем по коридору к пожарному выходу. Белые бегущие человечки под потолком, на зеленом фоне эвакуационных ламп указывают направление. Может, хитрят, и бежать следует в другую сторону? Обычное дело в краю, где мы родились — выслушай или увидь официальную подсказку и поступи наоборот. Только поэтому многие из нас до сих пор живы. Какие бесконечные здесь коридоры! Что там, за углом? Хаш! Цыганского вида придурок летит на пол. Как в рапиде, пытается встать! Еще раз кулаком в лицо — Хаш! — и дальше по коридору, забрав пистолет…
Распространенная претензия в сценах драк — дистанция ударов слишком велика, видно, что не по-настоящему. Именно об этом я все время и твержу! Надо сокращать дистанцию. Все время сокращать дистанцию, даже понимая, что можешь себе или в себе что-то сломать. Но ненавижу, когда приходится рисковать кем-то, доказывая, что происходящее — правда! Собой — пожалуйста, партнером — нельзя! Один раз пару лет назад в подобной сцене я сломал партнеру нос. Больше не хочу так доказывать. Надо ставить камеру, чтобы кулак уходил за голову. Если партнер вовремя дергается, все получается правдиво.
После восьмого дубля не выдержал.
— Давайте посмотрим материал, — говорю. — Неужели нет ни одного хорошего дубля? Собрались у мониторов. Действительно, как минимум, в двух дублях удар выглядит отлично. Почему же они не увидели? Может, это еще одно подтверждение кровожадной сущности человека — увидели, но не могли найти в себе силы прекратить? Насилие гипнотизирует!
— Это снято, — вздохнул Володя.
…Поздний вечер. Высвечена лужайка у дома. На время репетиции на траве покрывало.
— Ты ее не бойся, — советует Володя, имея в виду мою партнершу. — Я с ней поговорил.
— Думаю, все началось в машине, — размышляю вслух. — Помнишь, как я ловил ее у ресторана, как бросал в Мерседес? Возможно, она у меня уже…
— Однозначно уже!.. — кричит Володя, как будто именно это сам только что хотел сказать, но я его перебил. — Если бы на месте Родиона был я — стопудово, уже!.. Причем, раза два или три она у тебя уже…
— Тогда должно быть так, — расстегиваю ремень и ширинку, снимаю рубаху.
— У капота поймаешь и начнешь целовать, — дает последние напутствия режиссер. Выражение глаз у него сейчас такое, как будто в космос меня провожает.
— Вряд ли Родион будет целовать кого-то в губы, — рассуждаю вслух. — У него таких Ян миллион. Отношения с женщинами у него не простые. Думаю, кто-то когда-то, задолго до Натальи, разбил ему сердце так, что даже не осколки, а одна стеклянная пыль.
— Точно! Однозначно разбил! — довольно соглашается Володя и потирает пухлые кулаки, как будто этот кто-то вот-вот материализуется из темноты и тут же получит от Володи в челюсть. — Ты стараешься играть сложно — так и продолжай. Я сам всегда старался играть сложно, когда был актером! Она потянется к тебе губами, а ты отвернись. Нахмурься, как будто вспомнил что-то неприятное, подними глаза к небу, задумайся на мгновенье… Ну, что я тебе подсказываю, ты и сам знаешь! И жадно целуй в шею, грудь, задирай платье, куражься…