В разговоре наступил короткий перерыв, вызванный уходом женщин, отодвиганием стульев, звуком голосов на лестнице. Затем мужчины расположились плотнее, поближе к Десмонду, а Том отодвинул свой стул, чтобы спастись от дыма сигары, которую курил судья. Пятым присутствовавшим был усталый загорелый крошечный человечек с сияющими глазами, художник, которого Десмонд встречал в Италии. Он перебросил нить разговора Тому, который подхватил ее без интереса, чувствуя смутную жалость к этому человеку, который позднее, несомненно, попытается продать Десмонду какие-нибудь картины. Сейчас ему было явно не по себе в этой холодной, слегка подавляющей компании. Том выпустил вверх сигаретный дым, откинулся на спинку стула и наблюдал за флорентийцем, его нервными жестами, явным отвращением к портвейну.
Красивое лицо Криса иногда казалось Тому абсурдно детским, а сейчас оно разрумянилось и было серьезно. Том удивлялся, как Крис, имея опыт войны, мог сохранить это выражение детской наивности? В моменты, подобные этому, он был удивительно похож на портрет своей матери, который висел наверху.
— Подожди минутку, Крис, — говорил судья. Он на английский манер был безразличен к присутствию за столом маленького флорентийца — единственного человека, который, возможно, не знал, что Крис помолвлен с дочерью судьи. Десмонд не спешил поставить свой бокал, но все же не дал своему сыну возможности заговорить.
— Я думаю, так будет правильнее, Крис. Через пару лет твоя позиция будет неизмеримо лучше. Марион — благоразумное дитя. Она понимает, какое значение имеют эти начальные годы для любого адвоката. — Десмонд уважительно кивнул в сторону судьи. — Никто не понимает этого лучше, чем Марион.
Видя немое и бессильное возмущение Криса, Том жалел и его, и Марион. Им придется ждать, потому что они были слабее, гораздо слабее, чем те двое, кто вершит судьбами. Они слишком легко склонялись перед силами, сейчас ополчившимися против них. Они любили друг друга обыкновенной романтической любовью, бесстрастной и немного робкой. Им надо пожениться, думал Том, и испытать свое счастье. Но, пожав плечами, Крис сдался без борьбы, а Том, увидев этот жест, был смущен и раздосадован. Мора так бы не уступила. Ему сейчас захотелось, чтобы внезапное дикое проявление ее силы смогло повлиять на Криса и заставить его отбросить их благоразумные советы. Но ничего не произошло… Он просто продолжал тупо смотреть на стол.
Том снова повернулся к флорентийцу и заговорил с ним на его родном языке, желая сию же минуту принести хоть кому-нибудь радость, какое-то удовольствие взамен разочарования Криса. Он увидел, как расцвело лицо итальянца — ведь они разговаривали о Флоренции.