Десмонд уловил это движение и охватившую ее дрожь. Он взял ее за руку, и она быстро открыла глаза.
Тут они услышали звук шагов на аллее рядом с мостом и голоса. Они заколебались, никто из них не понял, почему, только почувствовали, что это было вторжение в их личную жизнь. Мора обернулась и тут же увидела Джонни и Ирэн, вступивших на мост.
— Мора! — Воскликнула Ирэн. Они заметили, как она тревожно вцепилась в руку Джонни. — Это Мора!
Она не знала, что сказать.
— Вы в Лондоне… — И добавила неловко: — Я не ожидала…
Панику, охватившую ее, успокоил Десмонд:
— Моя дорогая, я не знаком с твоими друзьями.
— Извини, папа.
Успокоившись, она снова почти бездумно взирала на события, происходящие как бы без ее участия, зная, что кто-то другой — Десмонд, Ирэн, Джонни — завершат это знакомство, определят его результат.
Ее охватил страх, не оставив никаких других эмоций, кроме желания убежать от того, что должно случиться, от будущей борьбы, мучений, от всего, что должно неминуемо возникнуть из этой встречи. Все прошедшие месяцы с ее стремлением оставить Джонни в прошлом, оказались бесполезными. Потому что она стояла теперь на мосту, где несколько мгновений тому назад испытывала если не мир в душе, то отсутствие волнения, и вот сейчас разговаривала с ним, вглядываясь в его черты, ища изменений в его лице и сознавая, что ее любовь никогда не ослабевала, но, как оказалось, предательски затаилась в ожидании их повторной встречи. На деле все эти месяцы оказались просто подготовкой к ней. Заледенелый покой предвечерья был взорван огнем внезапного чувства…
Мора отвела взгляд от Джонни и посмотрела на Ирэн. Та стояла, подняв лицо, закутавшись в шубку, которая делала ее красоту еще выразительнее, и разговаривала с Десмондом. Она с легкостью отвечала на его вопросы об их пребывании в «Олене». Джонни и Мора стояли молча рядом, совершенно далекие от всего, что Десмонд и Ирэн считали нужным сказать друг другу.
Рядом с ней Десмонд казался огромным. Он улыбался, на глазах помолодев. Мора терпеливо ждала, зная, что должно произойти. Она видела отступление Десмонда перед этой красотой, перед безыскусной нежностью ее голоса и глаз. Впервые ей захотелось, чтобы Ирэн была тупой и уродливой, глупой и неуклюжей. Тогда Десмонд мог бы отпустить ее без сожалений, и она, Мора, их больше никогда не увидит. Но все это было невозможно, потому что Ирэн была красива, потому что они были американцы, оказавшиеся одни в Лондоне на Рождество. Все это пробудило в Десмонде чувство гостеприимства, и было похоже на то, что происходило много раз прежде. Десмонд взял Ирэн под руку и мягко повлек ее в направлении Ганновер-террас.