Потому-то он не на шутку встревожился: «Не то сдаю, не то захворал тяжко…» По ночам придирчивому финансисту стали сниться несуразно-нелепые кошмары. И во всех — одни и те же действующие лица, и все как по расписанию — через сутки. Одну ночь — тысячная стая зайцев врывается в квартиру Петелькина, и все по очереди секут его ушами, длиннющими, словно обрывки приводных ремней. Вторую — косые дочиста грабят квартиру стража совхозной казны — выносят все, даже радиаторы и унитаз, а самих хозяев, их детей раздевают догола. Третью ночь — стоит лишь на секунду вздремнуть, как зайцы учиняют на ударных инструментах такой шумовой концерт, что начинаешь потихоньку сходить с ума…
Поначалу бухгалтер скрывал свои изнурительные сновидения даже от жены, а потом не выдержал и поведал членам семьи и ближайшим приятелям. Да и без слов стало ясно, что с Павлом Егоровичем неладно, — с лица сдал, стал рассеян: как-то даже пришел на босу ногу, в жениных ботах и с недобритой щекой.
Замдиректора совхоза, вскоре после Нового года прибывший из отпуска, тоже приметил перемены в поведении и анфасе верного помощника. И без обиняков, узнав о заячьих сновидениях Павла Егоровича, напрямик спросил:
Честно доложи — запил, к «Охотничьей», к примеру, пристрастился?
— Нет. Остался кадровы и трезвенником.
— Может, книгами специальными увлекся или известный многосерийный фильм «Ну, погоди!» смотришь ежедневно по знакомству?
— Не увлекаюсь и не смотрю.
— Так что же с тобой?
— Охотник наш Трущелев довел…
В это время в комнату потихоньку проскользнул и незаметно примостился за шкафом старый почтальон.
— Как, почему?
— Ты же знаешь, что по договору он обязан оберегать свой участок сада от зайцев. И платим ему с каждой пары представленных бухгалтерии заячьих ушей.
— Что ж тут нового и страшного?
— А то, что он, один из всей охотничьей бригады, пятую неделю каждое утро приносит новую пару… этих самых и требует доплату. Приходится вручать трудовые ассигнации. Этак и кассу можно вконец разорить.
— Полагается же, Егорыч…
— Само собой. Но не может быть такого заячьего паводка. Грызуны же это, а не комарье, к примеру.
— А уши настоящие были? Или какие поддельные — резиновые, а то и пластмассово-синтетические?
— Самые натуральные… Вот. — И вынул из бокового кармана завернутые в газету уши.
— Чего же ты бредишь ночами и ослабляешь нашу, так сказать, примерную финансовую дисциплину? И еще тревогу своей внешностью у сельской общественности вызываешь?
— Да пойми, чую бухгалтерским нутром: какая-то хитрая закавыка в этом наваждении имеется. А вот в чем она — все мои мозговые резервы не помогают разгадать…