– Отец, ты меня слышишь? Он идет. Идет твой горец, я заметил его с галереи.
Большинство стоявших внизу гостей подняли глаза на Дика, а пышущее румянцем лицо Томаса Моллена расплылось в широкой усмешке.
– Идет, говоришь? – крикнул он в ответ сыну. – Что-то он рано, перевалы еще покрыты снегом. Так-так! – Томас повернулся к окружающим. – Вы слышали? Идет мой горец, но в этом году раньше обычного. Последний раз он ведь приходил в ноябре, да? – Он посмотрел на направляющегося к нему сына.
– Ближе к декабрю. – Дик Моллен состроил своему другу Виллиану Леноксу рожу и ткнул его локтем под ребро.
Виллиан Ленокс, претендовавший на родство с человеком, который служил камергером у принца Альберта, толкнул молодого хозяина в плечо, запрокинул голову и громко рассмеялся.
За свои двадцать восемь лет Виллиану пришлось останавливаться в самых различных домах графства, но он готов был поклясться, что никогда не бывал в таком особняке, как Хай-Бэнкс-Холл, где вся жизнь походила на веселую игру. Повернувшись к стоящему рядом мужчине, возле которого крутилась собака, Виллиан спросил:
– Что ты об этом думаешь, а? Может, он просто бахвалится? Неужели его бастард [1] действительно рискует пробираться через горы, чтобы только взглянуть на него?
Карл Бретон-Уир ответил ему лишь мимолетной улыбкой, а сам при этом цинично подумал, что этот дом похож на фабрику по производству бастардов всех мастей. И если бы он не надеялся сегодня вечером вернуть свои деньги, которые проиграл хозяину и его друзьям, то уехал бы отсюда прямо сейчас. Но если все пойдет хорошо, то он отправится завтра с утра. И без сожаления расстанется со всей этой компанией грубиянов и невежд. Поначалу им удалось позабавить Карла, однако такие забавы быстро утомляют… И куда они теперь собрались? Да еще эти чертовы собаки повсюду.
– Пошла вон! – Карл попытался отогнать от себя собаку.
– Ты ей понравился, Карл, – рассмеялся Дик Моллен. – Должно быть, от тебя исходит какой-то знакомый ей запах.
Присутствующие при этом мужчины грубо заржали, а женщины захихикали.
Кейт Армстронг, полная дама лет пятидесяти, увешанная баснословно дорогими украшениями, каждое из которых могло целый год кормить по крайней мере шесть семей, работавших у ее мужа, подтолкнула локтем свою дочь Фанни. Девушка, которая в двадцать восемь лет все еще была не замужем и, как утверждали, могла отпускать сальные шуточки не хуже мужчин, запричитала:
– Ну, Дик… ну, Дик… просто умора!
Рядом с ними стояла сорокалетняя Джейн Ферье, маленькая, толстая хохотушка. Ее муж Джон владел несколькими стеклодувными мастерскими в Ньюкастле. Гостей, посещавших их дом, потрясала роскошь и ослеплял блеск свечей.