Когда Рина сделала, наконец, свое признание, Тошка, кажется, вовсе не удивилась. По крайней мере она не закричала «Не может быть!» и не выглядела ни испуганной, ни расстроенной. Некоторое время она задумчиво смотрела в пространство и о чем-то сосредоточенно размышляла. Рина же, наоборот, пребывала в состоянии крайнего нервного напряжения и, закусив губу, ожидала, какой же вердикт вынесет девочка.
— Ты знаешь, — заговорила наконец Тошка, — я обо всем этом уже знала.
Увидев удивление на лице Рины, она поспешила пояснить:
— Нет, не то чтобы действительно знала. Но где-то в подсознании мельтешили какие-то смутные догадки.
— И что же навело тебя на такие мысли? — совсем расстроилась Рина, которая тут же решила, что причина была именно в ней — она плохо справилась со своей ролью матери.
Однако Тошка быстро развеяла ее сомнения.
— Мои догадки складывались из мелочей, — пояснила она. — Из обрывков фраз, каких-то мелких не состыковок, недомолвок. Чаще всего прокалывалась Анна Викентьевна, — улыбнулась Тошка, и у Рины немного отлегло от сердца.
— То есть ты хочешь сказать, что не ошеломлена неожиданным открытием? — уточнила Рина.
Девочка энергично потрясла головой:
— Удивлена, конечно, но не потрясена — это точно.
— И что… Что ты по этому поводу думаешь? — всеми силами сдерживая волнение, спросила Рина.
Тошка посмотрела на нее своими лучистыми глазами и очень искренне воскликнула:
— Мамуль, да что тут думать-то? Ты самая лучшая мама на свете. Мы всю жизнь жили с тобой весело и радостно, так почему сейчас что-то должно вдруг измениться? А кто на самом деле кого родил — фигня все это. Главное — я твоя дочка, и да будет так!
Слезы быстрыми ручейками катились у Рины по щекам, и она даже не пыталась их смахивать. Увидев, что мать плачет, Тошка вскочила с места, подбежала и, усевшись Рине на колени, порывисто обвила ее шею руками.
— Тошка, когда я последний раз говорила тебе, как ужасно я тебя люблю? — спросила Рина, улыбаясь сквозь слезы.
— Да уж давненько не говорила, — откликнулась та, сделав вид, что что-то припоминает. — С прошлой пятницы, по-моему.
И они обе с облегчением засмеялись.
Снова усевшись на свой стул, Тошка неожиданно попросила:
— А теперь покажи мне, пожалуйста, это послание.
Рина, которая уже немного успокоилась, снова напряглась. Однако без колебаний передала дочери пресловутое письмо.
— Ну вот, теперь все окончательно встало на свои места, — деловито сказала Тошка, быстро пробежав глазами текст и отложив листочек в сторону. — Все понятно.
— Что тебе понятно? — поинтересовалась Рина, которую удивляла способность дочери мгновенно ориентироваться в ситуации.