Между тем в доме продолжалось веселье. Товарищ Лагин отошел куда-то, и по стаканам наиболее передовой части гостей живо разошелся ядреный, с запахом подгнившей свеклы самогон. Наливали из того самого чайника. Невеста, у которой еще оставались какие-то иллюзии по поводу безалкогольной свадьбы, смотрела на это действо чуть расширенными глазами цвета морской волны, а потом встала и хотела выйти в соседнюю комнату, но ее удержали. Ленька-активист, не выпуская запястья девушки из цепких своих пальцев экс-марвихера>[1], предложил:
– Айда по чуть-чуть? Всадишь стольничек, сестренка? Да что ты так от меня?.. У нас твой муж вообще в свое время в интернате преподавал… физкультуру!
– Товарищ Леонид хочет, пока наше ОГПУ назад не подгребло, замутить коктейль «Смерть буржуям», – сказал Прутков и икнул. – Вещица истинно про… ик!.. летарская!
Алька выдернула руку из кисти нахального Леонида и, бесцельно послонявшись по дому минут пять, отправилась в свою комнату, находившуюся напротив гостиной. Окна выходили в сад: выгнувшиеся, облепленные комьями мокрой листвы деревья, разбитая статуя и черная, покосившаяся под собственной тяжестью голубятня. Альку трясло. Будь рядом кто из гостей, он удивился бы странному поведению невесты. Она рывком распахнула створку окна, не обращая внимания на то, что мартовский ветер тотчас забрался под платье и ожег кожу, оперлась на подоконник и подалась вперед. Стало видно крыльцо.
Девушка увидела распростертое на нем тело, раскинутые ноги в дурацких брюках-дудочках и желтые ботинки. Она заметила даже такую мелочь, как развязавшийся на одном из них шнурок. А еще Алька увидела кровь.
Лева Паливцев.
И, судя по тому, сколько крови набежало у основания лестницы, лежал он там не первую минуту…
Над ним стоял второй. Его лицо тонуло в тени, которую отбрасывала опорная колонна. Алька не видела, не различала черт человека, но стоило ему пошевелиться, только сделать зябкое движение плечами, как она тотчас узнала его.
И издала длинный, тонкий придушенный вопль.
Снова и снова.
Она еще кричала, а Ленька-активист, Прутков и Жека Лившиц уже выскочили из дверей дома. Оказалось, что они были поблизости: распивали в прихожей. Лева простонал и дернул левой ногой – он был еще жив, – а его убийца сорвался с места и бросился туда, к калитке, в темноту. Луну заволокло облаками, желтые пятна фонарей давали мало света, и трое друзей молодожена уже подумали, что подлый убийца ушел, растаял без следа в черной ночи – так нет!.. У ограды раздался крик, и неведомая сила вышвырнула беглеца на освещенное место. Он упал вниз лицом. Растянулся буквально в пяти шагах от окровавленных ступеней. Леонид, Прутков и Лившиц подскочили к нему, и мощнейший пинок под ребра перевернул убийцу на спину. Нанесший этот удар Прутков вдруг попятился и сел прямо на ступени крыльца. Тщедушный Ленька-активист открыл рот и промычал: