— Расписание же это, наверняка, секретное. Как ж ты его добудешь, Яшко? — приподнялся Алексей на локте.
— Это уже моя забота, братишка.
— Не твоя,, а наша, — поправил его Алексей. — Наша это забота, общая. И что тебя Бадаев старшим назначил — не заносись. Если я тебе помогу, он меня тоже не заругает.
— Чем же ты поможешь, Леша? — безнадежно вздохнул Яша.
— А хотя бы тем, что я твоего сантехника Железняка знаю: вместе с его сыном Аркадием на ювелирную фабрику учениками поступали. Аркаша сейчас в армии, а отец, видишь ли… Молодец старик, ищет дорогу к подпольщикам. Вот мы пойдем к нему и вместе помаракуем.
— Ох, ты-ы, — тихонько вскрикнул Яша. — А я-то голову себе ломал, как теперь найти того Железняка!
— Тише, Нину разбудишь, — шикнул на него Алексей. И, немного помолчав, снова спросил шепотом: — А добудешь расписание как, опять же, в катакомбы его доставишь? Как выйдешь из города после комендантского часа? Тем более тревога может подняться. Сейчас ты тоже рисковал собою, а если попадешься с расписанием?
— То уже моего ума дело, — снова заносчиво ответил Яша, но заметив, что брат обиделся, прильнул к Лешкиному уху, зашептал: — Есть у меня верный человек, в полиции работает. На днях показывал мне ночной пропуск… Понял?
Алексей даже тихонько присвистнул от удивления:
— Ох, ты и кадр, Яшко! Если не врешь, так… Ну ты и ну!.. Что же это за человек такой?
— Я же тебя про твою десятку не спрашиваю, братишка, — засмеялся в подушку Яша. — Не спрашивай и ты про моих людей. Инструкцию Павла, небось, знаешь…
— Ладно, — смирился Алексей. — Раздеваясь, отдохни малость, герой.
— А раздеваться мне, Лешенька, недосуг, — деловито возразил Яша. — Так маленько полежу возле тебя. Спать некогда, как только светать начнет, пойду. Надо мне того человека дома застать, пока он в свою полицию не ушел… Я — к нему, а ты — к Железняку, добро?
С утра у директора вокзала Бреда нервы были взвинчены — пришлось-таки крупно поговорить с этим ничтожеством Андрецою. А это никак не входило в его планы. Андрецою — кумнат, свояк того самого полковника Стенеску, под началом которого служит сын Бреды. Одно слово полковника Стенеску, и бедный Адам Бреда окажется на фронте. Сейчас так трудно стало молодым офицерам удерживаться в тыловых частях. На это уходит уйма денег! Мульциме бани!.. Но директор Бреда больше терпеть не мог. Это же свинство — на целую неделю затянуть ремонт директорского кабинета. Разобрали отопительную систему, развинтили, натворили черт знает что и бросили — у какого-то сантехника, видите ли, сегодня день ангела! И какое его, Бреды, дело до того, что какие-то калориферы протекают. Это его, Андрецою, забота, на то он и помощник директора по хозяйственной части. Что в Одессе мало калориферов? Сними в любом доме, если на то пошло! Все равно в эту зиму жилые дома, пожалуй, отапливаться не будут, если в них не расквартированы офицеры армии его величества короля Михая. О том, что он, Бреда, никчемный директор, он сам, Бреда, хорошо знает. Но зачем же в этом убеждаться еще и посетителям директорского кабинета, в котором все поставлено вверх ногами… Откуда ему быть хорошим директором? Все свои сорок лет он был рядовым, нельзя сказать способным, инженером ремонтных мастерских. И если бы не тетка жены, пожалуй, так бы им и остался… Честно говоря, матуше Анжела тоже порядочная свинья — не могла продвинуть его хотя бы заместителем директора дороги. Директор-секунд! На то же она и жена министра, подруга самой королевы Елены. Или она думает, что война будет продолжаться вечно и у нее вечно будет возможность выпрашивать вакантные должности? «Покажи себя, голубчик, хорошим директором вокзала, — передразнил он мысленно тетю Анжелу, — и я тебе добьюсь настоящей синекуры»! Батрине прост! Старая дура! Синекура — должность, не требующая труда, зачем же показывать себя хорошим работником? Синекуру надо хватать сразу, когда она есть, и держаться за нее зубами!